Малюта Скуратов. Вельможный кат

— Книги, что ли? — рассмеялся Иоанн. — Так и мне везут.

— Если бы книги! — вздохнул Малюта. — Книги — что? Он и читать-то не умеет. Ему толмачи растолковывают. Оружие везут, кубки. Ткань на нем заморская.

— Пустяки это! — отрезал Иоанн.

Курбского так сразу, как Алешку Адашева с Сильвестром, сдавать новым друзьям почему-то не хотелось. В юности сколько времени вместе проводили! Чужестранцы всегда интересовались, как Иоанн к Курбскому относится. Видно, в далеких краях князь Андрей известен. Чем славу приобрел? А Малюта вдруг подбросил, догадкой поразив государя:

— Одному слава изменой достается, шушуканьем с немчинами, иному — саблей и кровью.

— Ну, это ты брось, — окрысился Басманов. — Воевода он не трусливый.

— Был бы пуглив, и спорить бы не о чем, — сказал обычно помалкивающий в подобных дискуссиях на пьяных пирах Василий Грязной.

Он больше участвовал в организации веселых сборищ, созывал скоморохов, гудошников, дудошников, охотился по вечерам за девками, которые так и шныряли из одной девичьей в соседскую, нередко и за тем, чтобы стать добровольной добычей для гульливых стрельцов и подвыпивших купчиков. Девок хватали не подряд, а с разбором, освещали факелами, юбки задирали да ножки ощупывали, чтобы ровненькие, плотненькие. Ну и чтоб чиста была и травкой пахла, а не черт знает чем. Иногда в слободки, где селились чужестранцы, наскакивали и подстерегали пышненьких и сладеньких немок, шведок и ливонок и увозили с собой. Городовых стрельцов не очень боялись, а мужей тем паче.

II

Почти через год после смерти Анастасии государь обвенчался. Родни у черкешенки в Москве нет, и Захарьины по-прежнему в чести. Данила Романович детей Анастасии Ивана да Федора в обиду не даст. Они наследуют престол по старшинству, ежели что с Иоанном случится. Царица Мария во дворце одинока, не то что прежняя жена. Власти у нее никакой. Любит ее Иоанн до тех пор, пока краса, по иным мнениям и зловещая, в чем-то недобрая, не померкнет. И наследника еще неизвестно родит ли? А ежели не родюча, то и век ее недолог. Или постригут, или тоской изойдет. Скучно царю с ней. А с Басмановым да с Малютой, с Васькой Грязным да новым кравчим Федором Басмановым — красавцем голоусым да безбородым — куда как веселей, и, между прочим, дела управления вовсе не заброшены. Начальство в приказах, особенно в Казенном, трудится до ночи, составляя уложение о княжеских вотчинах. Недаром государь отличного финансиста Фуникова после многих лет страданий в Казенный посадил. Крепнет власть царская, а с ней и московская, потому как не царь для Москвы, а Москва для царя.

Как странно! Как странно устроен мир! Царицу Анастасию протопоп Сильвестр с Адашевым не жаловали, не хотели подпускать к приказам и Захарьиных-Юрьевых, а ушла Анастасия из жизни — им же хуже. Адашев ее на несколько месяцев пережил — сгорел от хвори в темнице, передавали, что и сам на себя руки наложил, не выдержав груза грехов, а Сильвестра загнали в Соловки, и сгинул он там без звука. Никто не знает, какая его учесть постигла. Через суд заочный реформаторов все-таки провели, невзирая на возражения справедливые митрополита Макария.

Везде люди Малюты действовали да Басмановы подручники из Плещеевых. Когда Данилу Адашева окольничего чина лишили, Малюта сам отряд снарядил и ночью вывез опального прочь из Москвы да два перехода сопровождал. Жилища братьев обыскивал и после отчет предоставил устный государю. В доме Алешки особое внимание комнатам Марии Магдалины уделил. Каждую вещицу в руках подержал, каждую подушечку ощупал, все покрывала перетряхнул. Не оттого ли слух о чародействе православной польки пошел?

Да, странно устроен мир! Одни начинают соперничать и проигрывают, другие не успокаиваются и продолжают, не думая о собственной будущности. Обстановка в Кремле обострялась и нагнеталась не по дням, а по часам. Пиры гремели, музыка небесная лилась, скоморохи получили свободный доступ в царские покои, приходили в масках и диковинных костюмах. А честному боярину вход в Кремль заказан, и через стражу ему не просочиться, если Малюта или Басманов не давали на то согласия. Царь звал, а охрана путь преграждала.

— Милует царь, да не милует псарь!

Тогда поговорка сложилась.

Вроде Иоанн сейчас первенствует и ни от кого не зависит, однако шагу без Басманова с Малютой не совершает. А кажется ему, все глаже и быстрее идет. И действительно, шло глаже и быстрее. Боярин Данила Романович доволен. Он ни Басманова, ни Малюты не опасается. Никиту Романовича стрельцы на руках носят. Посольский приказ и финансист Фуников во всем с ними советуются. Распри наконец угасли.

— Потому что единодержавная сила проявилась твоя, пресветлый государь, — не устает хвалить день сегодняшний Басманов. — Все на силе держится. Шляхта против нас — ничто. И Киев у них отберем. И Крым замирим. Я татар тамошних знаю. Им кулак покажи и дай пощупать. Если твердый, то и твой верх. А у тебя, государь пресветлый, кулак из железа. И пушек много. И пороха. И воевод хватает.