Малюта Скуратов. Вельможный кат

Малюта долго думал, как государю доложить, ибо поднятая такими речами буря неизвестно чем могла обернуться. Иоанн в гневе ужасен, и преданным слугам тоже достается на орехи. Ну, про князя Семена Курбского царь знал, и про старца Вассиана тоже, и про разводе Соломонией — здесь для него новости никакой, но вот что Ефросиния великую княгиню Елену, его мать, самозванкой величает и подлую напраслину разводит, что, мол, вторая жена — не жена при первой, живой, хоть и отосланной в монастырь, для него, Иоанна, будет новостью. Если мать самозванка, православию неугодная, то он — кто? Тут не до Августа-кесаря. Холоп Сгарицких, видно, не лгал. Иначе не объяснишь поведение двоюродного брата и тетки, когда пеленочнику присягать отнекивались.

II

— Подозрения твои, пресветлый государь, оправдываются, — сказал Малюта через несколько месяцев после полоцкого триумфа, когда Иоанн приехал в Александровскую слободу отдохнуть и развлечься. — Князь Владимир на матушку свою Ефросинию не донес, хотя обещал тебе злые умыслы ее не утаивать.

Лучшим отдыхом для царя и развлечением был розыск маскирующихся врагов и уличение их в изменнических намерениях. Из Полоцка Иоанн отправился в Старицу, где пировал у двоюродного брата, задавая ему и матери Ефросинии каверзные вопросы и внимательно наблюдая за реакцией испытуемых. Позднее, уже в Москве, он позвал князя Андрея Курбского и отправил в Ливонию, как и решил зимой после победы. Затем он разобрал несколько мелких дел. Более остального его мучило, конечно, событие в Стародубе. Он велел арестовать тамошних воевод Шишкина и Фуникова. Розыск показал, что воеводы поддерживали тесные отношения с адашевским кружком и родственниками бывшего фаворита. Иоанн коротко распорядился Малюте:

— Взять их!

Неосторожных схватили вместе с женами и детьми. Несчастные были обречены. Их ждала неминуемая казнь. Малюта долго не возился, и приняли они мученическую смерть.

— Пошли людей в Старицу, — велел Иоанн внезапно. — Довольно Ефросинии поносить нас и козни строить. В монастыре ей будет спокойней. Дел меньше и к Богу ближе. Пора ей о вечной жизни думать.

Князь Андрей Курбский испросил у царя перед отъездом аудиенцию и бил челом за адашевских друзей и родственников:

— Пресветлый государь, не держи на меня сердце за напоминание об Алексее Адашеве, на которого много неправедной хулы возвели. Он любил тебя искренне и служил тебе преданно не один год. Отпусти со мной Данилу Адашева, воина храброго, что я знаю не понаслышке. Вместе с ним на брань по твоему повелению ходил, видел, как он за Русь живота не жалел. Отпусти на волю Петра Турова, нету за ним греха!

Просил князь и за воеводу Алексея Сатина, адашевского шурина, и за брата его Андрея.

— Не вмешивайся! — отрубил Иоанн. — Ежели не хочешь, чтобы я тебя самого заподозрил. Не вызывай злых духов из подземелья.

И продолжал рассылать во все стороны гонцов из своего дворца в Александровской слободе с приказом то одному воеводе ехать в Москву на допрос, то другому. Наконец, дело дошло и до братьев князей Воротынских, один из которых первым присягнул пеленочнику — царевичу Димитрию.

— Присадить их надо, — советовал Басманов, охаживая спину царя березовым веничком. — Как опара подбежала, лезет наружу — пышно живут Воротынские у себя в усадьбах.

После Полоцка Иоанн решения принимал мгновенно. Победа укрепила его самоуверенность. Ефросинию отвезли на север и летом постригли. Во время обряда за руки держали. Сын за мать и не подумал вступиться, только смотрел отчужденно на Иоанна. Осенью царь поехал к брату, перед тем простив и запретив Малюте далее вести розыск:

— Растревожим пчелиный рой — потом и концов не сыщем.

Малюта сообразил, однако, что игры со Старицкими на том не завершились. Пусть потерзаются, с застарелой надеждой расставаться труднее. Сколько им отмерил жить Иоанн? Год, два, пять? В Старицу Иоанн позвал Басманова, Малюту и Грязного. В удельном дворе — мерзость запустения. Хозяйки нет, а дворня без хозяйки — что псы бездомные. Сидел Иоанн напротив князя Владимира и ждал, когда он об Ефросинии заговорит. Однажды сын выдал царю московскому и брату крестоцеловальную запись, о которой упоминал Малюта, что, мол, ежели мать недоброе и умыслит, то он, князь Владимир, от злодейских тайн откажется и сообщит о них, ничего не скрывая. Басманов давно мнение высказал:

— На мать он донесет. Не сомневайся, пресветлый государь. Порода у них трусливая. Не забывай, как себя вел отец — князь Андрей. Не бегал бы от суда, не притворялся бы хворым, я полагаю, и жить бы ему еще и жить.