МАЛОЕ ПРЕКРАСНО Экономика, в которой люди имеют значение

Такой процесс действительно заслуживал бы называться «образованием». А что дает нам нынешнее образование? Видение мира как пустоши, где нет ни смысла, ни цели, где человеческое сознание — обидная и невероятная случайность, где в конечном счете реальны только боль и отчаяние. Когда — с помощью настоящего образования — человеку удается взобраться на «высоту времени» (выражение Ортеги) или «высоту идей нашего времени», он оказывается в бездне небытия. Его чувствам словно вторят слова Байрона:

Скорбь — знание, и тот, кто им богаче,

Тот должен был в страданиях постигнуть,

Что древо знания — не древо жизни[43].

Другими словами, даже гуманистическое образование, поднимая нас на высоту идей нашего времени, не может «принести благ», потому что люди совершенно справедливо ищут более изобильной жизни, а не горя.

Что же случилось? Как такое стало возможным? Ведущие идеи XIX века, якобы покончившие с метафизикой, сами по себе — плохая, извращенная, противная жизни метафизика. Мы страдаем ими как смертельным расстройством. Неправда, что знание — горе. Но губительные заблуждения приносят безмерное горе в третьем и четвертом коленах. Это заблуждения не науки, но философии, провозглашаемой от имени науки. Этьен Жильсон выразил эту мысль более 20 лет назад:

Подобное развитие событий вовсе не было неизбежным, но ускоряющийся прогресс естественных наук делал его все более вероятным. Растущий интерес к практической пользе науки был сам по себе и естественен, и справедлив, но заставил людей забыть, что наука — это знание, а практическая польза — всего лишь его побочный продукт. .. Перед лицом неожиданных успехов в деле основательного объяснения устройства материального мира, люди стали либо презирать все дисциплины, лишенные подобной доказательности, либо переделывать их по образу естествознания. Было решено, что метафизика и этика должны быть либо исключены из поля зрения, либо заменены новыми позитивными науками; в обоих случаях они были бы устранены. Этой опасной тенденцией объясняется то рискованное положение, в котором западная культура оказалась к данному моменту.

Нельзя даже сказать, что метафизика и этика были бы устранены. Напротив, все, что мы получили — плохую метафизику и отвратительную этику.

Историки знают, что метафизические заблуждения могут привести к смерти. Р.Дж. Коллингвуд писал:

Диагноз, поставленный греко-римской цивилизации Отцами Церкви, приписывает ее упадок метафизическому расстройству.. Не нападения варваров разрушили греко-римский мир... Причины были метафизического характера. «Языческий» мир, говорили они [Отцы Церкви], не сумел уберечь свои собственные основополагающие убеждения, поскольку из-за неудач метафизического анализа возникла путаница по поводу того, в чем же эти убеждения состоят... Если бы метафизика была всего лишь интеллектуальной роскошью, это не имело бы значения.

Этот отрывок без всяких изменений можно отнести к сегодняшней цивилизации. Мы запутались и не знаем, каковы наши настоящие убеждения. Наши умы могут быть так или иначе заполнены великими идеями XIX века, но наши сердца все равно в них не верят. Друг с другом воюют ум и сердце, а не разум и вера, как обычно говорят. Наш разум помутнен необыкновенной, слепой и неразумной верой в несколько фантастических и противных жизни идей, унаследованных из XIX столетия. Первейшая задача нашего разума — найти для себя другую веру, более истинную, чем эта.