МАЛОЕ ПРЕКРАСНО Экономика, в которой люди имеют значение

Образование не поможет нам, если оно не оставляет места метафизике. Независимо от того, относится ли предмет к точным наукам или к гуманитарным дисциплинам, если его преподавание не способствует прояснению метафизики, то есть основополагающих убеждений, то оно не делает человека образованным и, следовательно, не может представлять для общества настоящей ценности.

Часто говорят, что образование терпит крах из-за чрезмерной специализации. Но такой диагноз обманчив и недостаточен. Сама специализация не является плохим образовательным принципом. Какие у нее альтернативы? Поверхностное усвоение всех основных предметов на дилетантском уровне? Или длительное studium generate, когда людей заставляют тратить время, мучаясь с предметами, которыми они не собираются заниматься в будущем, и мешают им, тем самым, погрузиться в изучение того, что им действительно интересно? Такие системы никак не могут быть правильным решением, потому что порождают тот тип интеллектуала, о котором осуждающе высказался кардинал Ньюмен: «Интеллектуал, как его представляют сегодня... это тот, у кого есть «взгляды» по всем философским вопросам и по всем злободневным темам». Такое обилие «взглядов» — скорее знак невежества, чем знания. «Я научу тебя [правильному отношению] к знанию, — сказал однажды Конфуций. — Зная что-либо, считай, что знаешь, не зная, считай, что не знаешь, — это и есть [правильное отношение] к знанию»[44].

Настоящий изъян кроется не в специализации, а в недостаточной глубине преподнесения предметов и в отсутствии осведомленности в вопросах метафизики. Преподавание наук в его нынешнем виде не предполагает осведомления учащихся ни о предпосылках науки, ни о смысле и значении научных законов, ни о месте естественных наук в космосе человеческой мысли. В результате, предпосылки науки сплошь и рядом принимаются за ее открытия. Преподавание экономической науки в его нынешнем виде не предполагает осведомления учащихся о том, какое представление о человеческой природе лежит в основе экономической теории наших дней. На самом деле многие экономисты и сами не осведомлены о том факте, что это представление неявно присутствует в их учении, и что если бы это представление изменилось, то почти все их теории пришлось бы менять. Как может учение о политике быть рациональным, если оно не исследует все вопросы вплоть до их метафизических корней? Политическое мышление неизбежно должно впасть в путаницу и окончиться демагогией, если серьезное изучение связанных с ним метафизических и этических проблем продолжает отвергаться. Путаница уже достигла таких размеров, что можно справедливо усомниться в образовательной ценности изучения многих так называемых гуманистических предметов. Я говорю «так называемых» потому, что едва ли предмет можно назвать гуманистическим, если принятое в нем представление о человеческой природе не эксплицировано.

Все предметы, вне зависимости от того, насколько они узкоспециальны, связаны с сердцевиной — они подобны лучам, испускаемым солнцем. Сердцевину составляют наши самые основные убеждения, те идеи, которые действительно имеют над нами власть. Другими словами, сердцевина состоит из метафизики и этики, из идей, которые, нравится нам это или нет, выходят за пределы мира фактов. Поскольку они выходят за пределы мира фактов, их нельзя подтвердить или опровергнуть, используя обыкновенный научный метод. Но это не означает, что эти идеи чисто «субъективны», или «относительны», или же представляют собой всего лишь произвольные конвенции. Пусть и выходя за пределы мира фактов, они должны хранить верность реальности — явный парадокс с точки зрения наших мыслителей-позитивистов. Если какие-то идеи не хранят верность реальности, то приверженность им неизбежно должна привести к катастрофе.

Образование поможет нам только в том случае, если будет создавать «полноценных людей». По-настоящему образованный человек — это не тот, кто знает всего понемножку, и даже не тот, кто знает каждый предмет во всех деталях (даже если бы такое было возможно). В действительности «полноценный человек» может почти не иметь детального знания фактов и теорий и дорожить энциклопедией «Британника» потому, что она избавляет от необходимости учить то, что знает сама, но он всегда будет поддерживать по-настоящему близкую связь с сердцевиной. У него не будет сомнений по поводу того, каковы его основные убеждения и в чем заключаются смысл и цель его жизни. Возможно, он и не будет в состоянии выразить все эти вещи в словах, но сама его жизнь станет свидетельством уверенного их понимания, обретенного благодаря внутренней ясности.