Мальтийские игры, или Печальная симфония в си миноре

И то, что орден иоаннитов с середины шестнадцатого века обосновался именно на Мальте, совсем не случайно. Это было предназначено свыше! Именно с этого времени его основной миссией становится врачевание. Знаменитый знак мальтийского креста превращается в символ милосердия и подлинного благородства. И недаром рыцарей этого ордена еще называют госпитальерами (от слова госпиталь). Орден первым стал строить госпитали, лечить немощных, оказывать помощь не только по врачеванию души, но и тела. Для врачевания уже в семнадцатом веке здесь использовали целительное богатство растений, успешно применяли различные сборы лекарственных трав, настои и отвары. Кстати, на Мальте из шестисот дикорастущих растений около половины обладают целебными свойствами. Особенность мальтийской природы такова, что врачебная сила растений здесь гораздо выше, чем на европейском или африканском континентах.

Снова случайность, спросите вы? Но такие случайности встречаются на Мальте повсюду…»

Юрий Михайлович отложил журнал. «Надо же, – подумал он, – а я и не знал всего этого. И про Горбачева – это она здорово придумала. Неужели все так и было?»

Потом еще долго сидел, задумавшись. «Надо будет позвонить им вечером. Или завтра, – и тут же записал на страничке календаря: «Любе: выяснить телефоны отеля». – Скажу, что Валдис волнуется, пусть почаще звонит своему жениху». Потом снова открыл журнал и продолжил читать.

За пять лет до описываемых событий. Апрель 2005 года. Мальта

С ней происходили странные вещи. Чем больше она погружалась в атмосферу чарующей, загадочной и мистической Мальты, тем больше у нее «сносило крышу». Выражение это ей не нравилось, но именно так определялось сейчас ее состояние. Это правда, что на Мальте с человеком происходят невероятные события и странные перевоплощения. И не только вблизи мегалитических храмов. Везде. Сидишь возле берега моря, задумаешься, залюбуешься красотой окружающей береговой линии и морскими видами и кажется тебе, что видишь перед глазами английские корабли Нельсона или русскую эскадру Ушакова, рыцарей в черном плаще с белым крестом на левом плече или, того удивительней, каких-то древних людей, катающих огромные каменные шары по берегу моря, как будто это и не камни вовсе, а воздушные шарики.

Инга «видела» целые картинки – из прошлой жизни и фантастические самолеты – это, наверное, из будущего. Она решила, что все это галлюцинации. И происходит это потому, что душа ее неспокойна. Здесь так легко пишется – вот она, история, природа, как на ладони, бери ее всю и описывай… Но здесь ей так тревожно, что впору умереть. Она ощущает физическую боль: в суставах, спине, раскалывается голова. Но надо быть честной перед собой: это не Мальта виновата, это ее ревность – разъедающая душу, отчаянная, всепоглощающая. Только вот откуда она взялась? Никогда Инга не испытывала подобного чувства. Неужели она так любит Игоря, что сама мысль о том, что можно его потерять, искажает ее психическое состояние, провоцирует различные галлюцинации, как будто она находится под действием сильных наркотиков… Это невыносимо.

Сегодня она была у мальтийских ведьм и участвовала в языческом обряде. Обо всем этом Инга обязательно напишет в своем очерке – это ведь так интересно. Но, надо признаться, не за этим она ходила к ведьмам. Вернее, не только за этим. Она думала, что здешние ведьмы ей встретились как нельзя кстати и тоже не случайно. Ничего случайного на этой земле не совершается! Если все, что она «видит» на Мальте, – только ее галлюцинации, то все равно остается непонятным, как Дорес (одна из них) поняла, что с ней происходит. Она не только увидела, как Инга страдает из-за ревности, но и (лучше бы Дорес этого не произносила) повторила вслух то, что Инга ото всех скрывала: мысли о том, чтобы Клер исчезла. Вот так взяла и исчезла, умерла…

Инга думала об этом, сама боялась этих своих греховных раздумий, но не могла остановиться. Дошла до того, что разыгрывала в уме какие-то невероятные истории, в которые попадала Клер. А Игорь снова возвращался к ней – Инге.

Нет, он никуда не уходил физически. Он спал с ней, он целовал ее, он говорил ей хорошие слова, но он был не с ней, его душа была не с ней. Игорь стал другим. И виновата в этом эта маленькая женщина.

Инга страшилась своих мыслей. Она ругала себя, злилась, была себе неприятна и… снова думала о Клер. Она словно попала в тиски к дьяволу, который смеялся над ней, водил ее по замкнутому кругу и никак не хотел отпускать.

И Дорес увидела это. Сказала, что может помочь. Объяснила, что у Инги сейчас такое состояние, когда нужно выбирать: или-или. Или она любит и отпускает Игоря (и совсем не обязательно, что он уйдет к Клер, он просто), или она всей мощью своей ненависти может навлечь беду.

– Как это? – спросила Инга, – вы хотите сказать, что я только силой своей мысли могу убить Клер?

– Не только Клер, – ответила та, – но и Игоря.

– Ерунда. Игоря я люблю, с ним ничего не может случиться.