Мальвина (СИ)

— И так, — я провожаю взглядом секретаршу Влада, возвращаюсь в кабинет и прикрываю дверь. Выйдут они оба только через мой труп. — Зачем ты просила у него деньги? Ты от силикона и так по швам трещишь. А мозги новые, насколько я знаю, у нас еще не делают.

— Влад, успокой свою собачонку. — Брокколи, шатаясь, пятится к нему за спину.

Но не зря же я играла в школьной женской сборной по хоккею. Кстати, еще и хорошо вкладывала в ворота. Поэтому цветок, пусть и не легче клюшки, но очень даже подходит для меткого удара. Мне даже не нужно особо стараться: просто замахнуться — и врезать Брокколи по ее кошмарной прическе так, чтобы букли посыпались.

И это не просто мечты…

Удар выходит отменным.

Она хватается за затылок, начинает орать, как недорезанная, а я взвешиваю оружие на ладони и примериваюсь ко второму удару.

Вам кажется, что я веду себя ужасно? Недостойно? Как ребенок и пацанка? А я и есть пацанка, я жила в детском доме до четырнадцати лет, и я умею защищать свою гордость и достоинство от вот таких хозяек жизни, которым раз плюнуть — сунуть руки к чужому мужу. Поэтому у меня разговор короткий, ведь, если он будет длинным, Брокколи придется купить парик и тогда, может быть, она станет похожа на нормального человека.

— Ты что делаешь, больная?! — орет Брокколи и вываливает свои копыта из туфель.

Нет у меня к таким женщинам ни уважения, ни сострадания. Поэтому: Брокколи с копытами, и никак иначе. И уж лучше я буду невоспитанной пацанкой, чем вот такой поганой беспринципной личинкой.

— Мало? Могу добавить, мне не жалко, — говорю без тени насмешки и очень выразительно поглядываю на вазу, где у меня просто целый готовый инвентарь для «серьезного разговора». — Последний раз спрашиваю: зачем ты просила деньги у моего мужа?

На миг мне кажется, что у нее все-таки не хватит извилин, чтобы взвесить свои шансы выйти отсюда живой, но не все так запущенно, потому что Брокколи поджимает губы и очень невнятно сознается, что хотела вложиться в строительство, чтобы застолбить в будущем торговом центре место для себя.

Я перевожу взгляд на Влада, и он кивает. Хорошо, с этим мы разобрались.

— Вопрос номер два на повестке дня: зачем тебе сдался мой детский сад?!

Муж скрещивает руки на груди и спокойно говорит:

— Ты бы не хотела обсудить это дома?

Если бы я хотела обсудить это дома, я бы сделала это дома. Но воров нужно ловить, пока на нах шапка горит. А тут не измена — не такая уж я девочка-припевочка, чтобы поверить, что мой Влад настолько себя не уважает, что притащил вот это вот Брокколи к себе в офис для банального секса.

— Я вроде не сказала: поехали домой?

Влад сокрушенно вздыхает, но потом разводит руками и говорит:

— У меня есть свой интерес, Мальвина. И я не готов обсуждать его подробности при посторонних.

Ах, он не готов?

— Отлично. — Я иду к Брокколи, а она пятится все дальше и дальше, но этот размалеванный овощ меня больше не интересует. Я пинками качу ее наверняка очень дорогие туфли к двери и так же пинками вышвыриваю их куда-то далеко за пределы кабинета моего мужа. — Выметайся, зелень, пока я не обработала тебя пестицидами.

Она очень даже энергично выметается с поля боя, но на прощанье, уже в дверях, все-таки крутит пальцем у виска. Просто выдающаяся смелость, куда деваться.

— Машка, дура, я же для тебя! — орет Влад.

— Для меня решил поучаствовать в сносе единственного детского сада на весь район?! — тоже ору я.

— Нет, блин, я выкупил почти все строительство! Чтобы запороть к чертям все! Заморозить! Пошел на поганую аферу. Из-за тебя! Чтобы ты не плакала!

Вот как так: чтобы я не плакала, а я реву. И горло сдавливает от слез, и почему-то хочется вытереть глаза моим воображаемым лисьим хвостом.

— Правда… ради меня?

Влад хмурится, налегает бедрами на стол и немного нервно тянет узел галстука. Какой он у меня все-таки Мистер Совершенство, эх. А я его хотела, вот этим вот… недоразумением, по голове. Запихиваю потрепанный цветок обратно в вазу и бочком, виновато, к нему.

— Конечно, ради тебя, Мальвина, — все еще хмурится он. А потом хищно поднимает одну бровь — ох, мое сердце падает туда, где неприлично сказать! — и совершенно деловым тоном интересуется: — Как будешь извинятся за свое плохое поведение, солнышко мое невоспитанное?

— Разрешу повезти меня в горы, — мило улыбаюсь я.

— А как же секс на столе? — ворчит он.

Официально подтверждаю: мой муж просто неисправим.

Теперь, когда буря миновала, Влад берет меня за талию и запросто, хоть я визжу и брыкаюсь, усаживает на стол. Упирает руки по обе стороны моих бедер и строго, словно стиляга-практикант симпатичную школьницу, спрашивает:

— Маша, а ну скажи мне, ты что здесь делаешь?