Малый велесов сонник. Короб снов

Когда веселье сошло на нет и гости больше не могли пить пиво самостоятельно, князь счел пир отменно свершившимся и пошел в свои покои. И, несмотря на то, что различить, где правая нога, а где – левая, он уже не мог, про берестяную записку волхва Велеслава он вполне даже помнил, поскольку, для того, чтобы ее не потерять, князь засунул ее в довольно таки не удобное место. Князь упал на пол поудобнее, вынул из неудобного места берёсту и начал вдумчиво читать. Когда наконец он смог одолеть неподатливые буквы и понять, что было написано в записке, князь немедленно залил берёсту слезами умиления, и, с дрожью в голосе, промолвил: «Насколько же душевный человек, сей мудрый волхв! В нем сокрыто не меньше трех дивных достоинств!» «О каких таких достоинствах ты говоришь?» - удрученно спросили княжьи слуги, топтавшиеся на пороге княжьих покоев. «Знайте же! – торжественно потрясая пальцев ответил им князь, - Во-первых, у сего волхва на редкость разборчивый почерк. Во-вторых – он изысканно вежливый и обходительный человек, ибо покинул наш пир первым, дабы не быть в тягость! А в третьих, он безмерно, просто безмерно, скромен. Потому как хотя он и заявил сегодня прилюдно, что он – величайший в мире чародей и может сделать вообще все, что ему угодно одним лишь взмахом посоха, которого, слава Богам, с ним не было. Но все же, он не постыдился признаться в этой самой записке, что есть таки кое-что, чего он не умеет. Тут вот и список приложен! Поэтому то я, в честь достойнейшего волхва Велеслава, завтра же закатываю пир повеселее нынешнего. Кстати, не забудьте завтра к полудню послать к Велеславу в храм гонцов с приглашением!» После этих слов, князь устал разговаривать и немедленно уснул.

А волхву Велеславу снился чудной сон. Будто бы сидит он у князя на званом пиру, изрядненько хмельных напитков напробовавшись, и хвастает, что есть сил…

157. ПРО СОН ЯРОМИЛЫЧА

Однажды одноногому деду Яромилычу, что жил в тихом городке Зибуня, приснился пренепонятный сон про старинного волхва Велеслава, что жил давным-давно в этих же самых Зибунях. Явился он Яромилычу и пригрозил пальцем: «Ужо я тебе!» И пропал! Проснулся Яромилыч в страшном беспокойстве. Почто это волхв так-то пригрозился?! Помирать вроде как рановато – до ста лет еще не дожил. Тогда к чему этакое видение? Не иначе, ругается волхв за то, что сам Яромилыч всех ругает – и соседей своих, и горожан огульно, и княжескую власть в придачу! При случае как-то и рассказал своим соседкам-старушкам про сон, подивить хотел. Заходили старушки по дворам, зашептались: «Велеслав… явился во сне… грозно изрек!..»

На следующий день по всему городу шептался народ, что давеча неким благочестивым старцам, то ли трем, то ли двенадцати, явился во сне старинный волхв Велеслав, коий ударил в свой огромный бубен и пригрозил колотушкой: «Ужо я вам покажу!» И исчез, словно молния сверкнула! Все были согласны, что сие видение предвещает кару горожанам от разгневанного волхва Велеслава за то, что они матерно ругаются не по делу и, к тому же, хают княжескую власть. Ходит народ от дома к дому, весть рассказывает: «Велеслава видели… Явился воочию… из-за княжеской, говорят, власти…»

Уже к вечеру зибуньскому князю донесли, что в народе волнения. Сказывают, будто чуть ли не всем жителям города было подлинное видение старинного волхва Велеслава, коий восстал в ослепительно белом рубище, ударил в свой несусветный бубен, и пригрозил своим посохом троекратно: «Ужо я князю-то вашему покажу!» И исчез в сверкании и грохоте молний!

Засуетился князь, заметался. Понял он, что за видение! Хотел он, было, продать втихомолку серебряный горшок, в котором хранился пепел от Велеслава, дабы в казне недоимки покрыть, ан вот как вышло! Велел князь немедля в била бить, собирать народ на площади. Вышел на крыльцо теремное князь в простой рубахе, пред людьми возопил простосердечно: «Простите, люди добрые, коли в чем виноватый! Не со зла это, а по недоумию…» Видя такое раскаяния и люди искренне возопили в ответ: «Прощаем тебя, княже! Прощаем! И ты нас прости, коли в чем вина на нас есть, не желая того так содеямши…» И князь их простил. Видя этакие дела и одноногий дед Яромилыч заметался туда-сюда, то у князя прощения просит, то у народа. Бабы-то, они послезливей – так в плач, дети подхватили, мужики украдкой слезу смахивают. Все друг у друга прощения просят, и друг дружку прощают. Всякие споры былые позабыли, кто с кем поругавшись, стоят обнимаются, по плечам хлопают друг друга. Вот как оно повернулось-то…