Малыш от мажора

Никита напрягается. Я кожей чувствую, как это напряжение концентрируется в нем и начинает распространяться по салону.

— Что ты хочешь сказать? — произносит ледяным тоном.

Тут я понимаю, что Никита думает о другом мужчине, тогда как я…черт. Все же надо сказать ему заранее. Сейчас.

Но воздуха мне не хватает, и я быстро выхожу из машины.

Никита следует моему примеру и тут же оказывается рядом. Хватает за локти и вынуждает посмотреть на себя.

— Сонь, что происходит.

Я уже открываю рот, чтобы произнести: «Никита, у нас с тобой есть дочка. Вот, что происходит», как в этот момент входная дверь открывается и на крыльцо выходит тетя Лена с Машей на руках.

Обе в верхней одежде. Дочка одета в розовый осенний комбинезончик и шапочку с пушистым помпоном. Она щекастенькая, румяная и такой милаш, что у меня сердце замирает, а грудь сразу же набухает, как по заказу. Несмотря на все волнения.

— Пойдем встречать маму? — громко говорит тетя Лена, обращаясь к Медвежонку, и только после этого поворачивает голову в нашу сторону.

Тут же осекается.

В ее взгляде читается удивление, ведь она совсем не ожидала увидеть меня с мужчиной.

Никита впивается в Машу глазами и застывает, словно каменное изваяние.

Глава 19

— Сонечка, — произносит тетя и я шагаю вперед.

— Здравствуйте, теть Лен.

Машунино лицо при виде меня расплывается в радостной улыбке, и она тянется ко мне всем существом.

От этого в груди так щемит.

— Привет, солнышко, — улыбаюсь ей и забираю свое сокровище из тетиных рук.

Крепко обнимаю дочку, целую в нежную щечку, в лобик и только после этого оборачиваюсь к Никите.

Он продолжает стоять на месте и смотреть на нас во все глаза.

— Это Маша, — говорю ему, — я ее имела в виду, когда говорила, что живу не одна.

— Тетя Лен, это Никита.

— Никита, моя тетя, она помогает мне с дочкой.

Представляю взрослых друг другу, а сама продолжаю обнимать Машуню и смотреть на Никиту.

— Никита, как же, я помню. Мы ведь встречались на Днях рождения сестры, — тут же отзывается тетя Лена.

Никита отмирает и медленно кивает тете. Но тут же возвращает взгляд на малышку. И на меня. Он скользит взглядом по нам обеим, а потом снова смотрит только на дочку.

— Может, пройдем в дом? — предлагает тетя Лена доброжелательно.

— Да, — поворачиваюсь к тете и вижу, как ее лицо приобретает озабоченное выражение.

— Сонечка, Машунька не уложилась днем, как я ни старалась. Капризничала, никак не хотела засыпать. Поэтому мы и решили прогуляться во дворе. Но раз ты пришла, может тебе удастся уложить? Или уже до вечера?

— Посмотрим по обстоятельствам. Спасибо вам огромное, — говорю тете и вновь смотрю на Никиту.

— Мы в дом, ты с нами?

И, не дожидаясь ответа, направляюсь к входной двери.

Как только оказываюсь в холле, сажусь с дочкой на диван и стягиваю с нее верхнюю одежду. А потом снова подхватываю малышку на руки. Медвежонок тут же утыкается носиком мне в грудь. Ей хочется молока, это настолько очевидно, что не вызывает сомнений.

Никита стоит, привалившись к стене и снова сканирует нас взглядом.

— Сонечка, что, если я схожу к Марье Ивановне? — спрашивает тетя Лена, — она сегодня все утро звала, да было некогда. Справитесь тут без меня?

Говорит излишне суетливо, должно быть чувствует себя не в своей тарелке. Решила, что станет третьей лишней. Я хорошо ее понимаю.

— Да, сходите, если хотите. Мы справимся.

— Вот и отлично. Сейчас только захвачу сумку и пойду. А то Марья Ивановна ведь не отстанет от меня.

— Мы пойдем наверх, — говорю я, и снова смотрю на Никиту, — у нас там детская.

— Я вас провожу, — отзывается он.

Его голос ровный и сам он выглядит на удивление спокойным, но это совершенно ничего не значит. Он может держать себя в руках, если захочет или того требуют обстоятельства.

Но я опасаюсь, что это спокойствие обманчиво. Всего лишь ширма. А на самом деле, очень может быть, внутри него сейчас бушует настоящий ураган. Надеюсь, он все же сможет контролировать себя, когда мы останемся наедине.

Или стоит остановить тетю?

Но она уже спешит к выходу, параллельно еще раз объясняя нам, как срочно ей необходимо наведаться к соседке.

Хотя, с другой стороны, к чему отсрочки.

С Машуней на руках поднимаюсь с дивана и направляюсь к лестнице. Никита идет следом за нами.

Как же это все волнительно.

Я много раз представляла этот момент, их встречу, в минуты слабости. Но сейчас, когда все происходит на самом деле, в реальном времени, так отчаянно трушу.

Если бы не остаточное действие препарата, который уже почти выветрился, но от которого до сих пор несколько смазывает действительность, вообще бы, наверное, грохнулась в обморок.

Черт, еще и это.

Совершенно забыла, что не получится покормить Машеньку грудью.

Черт, вот черт!

— Я кормящая мама, а ты напоил меня неизвестно чем, — говорю Никите, стараясь не напугать своим тоном дочку, — теперь придется сцеживать молоко, а Машу кормить смесью.

— Можешь кормить, этот препарат безопасен. Черт, Соня.

Он хочет сказать что-то еще, но я перебиваю.

— С чего ты решил, что он неопасен?