Малыш от мажора

— Потому что я знаю состав. Или ты думаешь, я напоил бы тебя какой-нибудь дрянью? Хотя сейчас, я не уверен ни в чем.

— Не уверен?

— Уверен, что можешь кормить. Не уверен, что не убил бы тебя, узнай новость раньше или при других обстоятельствах.

И Никита тихо выругивается.

— Сколько ей?

Мы доходим до ванной комнаты, и я оставляю его вопрос без ответа.

Мне сейчас необходимо вымыть руки после улицы, а сделать это в обнимку с полугодовалым малышом весьма затруднительно.

Я пытаюсь приноровиться, но Никита вдруг подходит ближе.

— Давай, помогу.

Его голос звучит глухо и я с сомнением кошусь на него.

Хочу отказаться.

Глаза Никиты вспыхивают недобрым огнем и я прикусываю язык.

— Не доверяешь? — усмехается он, — или я, по-твоему, совсем больной, чтобы причинять вред ребенку?

Мне стыдно за свой минутный страх.

— Не в этом дело, просто, — произношу быстро и сглатываю, — просто Маша может испугаться и не пойти на руки к незнакомому человеку.

— Так давай проверим.

— Ладно, если хочешь. Только сначала сам вымой руки. Она ведь еще совсем маленькая. Это важное правило.

— Окей.

Он выполняет.

— Хорошо. Теперь дай нам, пожалуйста, вон ту розовую игрушку, — указываю кивком головы на резиновую морскую звезду, которая лежит на полочке с чистыми игрушками.

Дочка начинает капризничать, даже будучи у меня на руках. Видимо сказывается усталость из-за того, что она пропустила привычное обеденное кормление и, как следствие, дневной сон. Надеюсь, что игрушка отвлечет ее, пока не доберемся до комнаты.

Маша хватает игрушку из рук Никиты и тут же тянет ее в рот.

— У нее зубки режутся, — говорю я и с этими словами передаю дочку Никите.

— Осторожнее держи. Вот так.

Перехватываю своими ладонями ладони Никиты. Показываю, как нужно.

— Она еще не сидит, хотя вот-вот должна, — объясняю я, — поэтому обязательно поддерживай под мышками, не переноси весь ее вес на позвоночник.

— Хорошо.

— Да, ты правильно держишь, — хвалю его.

Целую дочку в макушку и шагаю к раковине.

— Ты так и не сказала, сколько ей, — снова требует Никита.

— Почти шесть месяцев, без нескольких дней, — отвечаю неохотно.

Уверена, сроки играют не в мою пользу, ведь я слишком поздно узнала о беременности. Это может вызвать некоторые вопросы.

Но сейчас нужно сосредоточиться на дочке, остальное потом.

Скидываю пиджак и начинаю намыливать руки. Смываю пену, а сама то и дело кошусь на папу с дочкой.

Как же непривычно и необычно видеть их вместе. Никиту вообще в принципе. Никиту у нас дома. Никиту с дочкой. Дочку с Никитой, со своим папой. Которого она могла и еще может лишиться из-за меня. И из-за него тоже. Из-за нас обоих.

Не в силах выдержать всего этого я отворачиваюсь от них, но тут же поворачиваюсь снова.

Никита напряжен. Он смотрит на дочку как на что-то инопланетное. Удивительное и неопознанное. Словно его вынули из действительности и поместили в другую галактику. И теперь он боится сделать лишнее движение.

Только смотрит и смотрит. Не отрываясь. И, вроде бы, даже принюхивается. Я делаю такой вывод на основе того, что он слегка склоняет голову к Машиному пушку на головке. Еще немного, и он зароется в него носом, как часто делаю я сама.

Я уверена, сейчас он вдыхает неповторимый молочный аромат нашей дочки. Волшебный для меня, как для мамы. Но я не знаю, что думает по этому поводу он. Приятен ли ему ее запах или нет.

Он присматривается, изучает ее. Пытается принять происходящее и одновременно с этим, он явно в шоке.

Машуне же, кажется, понравилось у Никиты на руках. По крайней мере она совсем не выказывает недовольства. Сидит и с увлечением слюнявит один из лучиков звезды. А может, она просто общительный ребенок. Это выяснится несколько позже.

Еще Никита усиленно хмурит лоб.

Видимо его мозг напряженно работает сейчас, подчитывая сроки.

Я вытираю руки и тянусь к дочке.

— Давай, спасибо, что подержал.

Когда Мишутка снова у меня на руках, мне становится гораздо спокойнее. Все же я не знаю, что у Никиты на уме и к каким выводам он смог прийти.

— Что теперь? — спрашивает Никита.

— Теперь я покормлю ее и уложу в кроватку. После того, как она поспит, мы будем полдничать, потом играть, а затем ужинать. Дальше снова играть, после чего начнем укладываться на ночной сон. Если повезет и Машуня не станет капризничать, сон продлится всю ночь до утра.

Перечисляю все это, а сама продвигаюсь по направлению к детской.

— Ты все же уверен, что мне можно кормить? — спрашиваю снова.

Вопрос важный, не грех переспросить и еще раз все уточнить.

— Абсолютно.

— Что это был за препарат?

— Я тебе не скажу, ни к чему. Но даю гарантию, все будет в порядке.

— Ладно.

Усаживаюсь в кресло, поджав под себя одну ногу и устраиваю дочку поудобнее для кормления. Поворачиваюсь к Никите.

— Я сейчас буду кормить, — говорю ему.

— Давай.

Но продолжает стоять в дверях.

— Может, ты выйдешь? Мне неудобно при тебе.

Он отрицательно качает головой, хотя и не делает попыток подойти ближе.

Маша взмахивает ручонкой, так что игрушка отлетает на пол, и принимается капризничать. Тянется к моей груди и чуть не присасывается прямо к блузке.