Мама кукол

Потребовалось полчаса, чтобы освободить стены от полотен, и полдня, чтобы вернуть картины на законные места, которых их лишила Эля. Нина сопоставляла картины с выцветшими пятнами на обоях и благодарила отца за его неразборчивость в искусстве – по обилию форм и размеров полотен можно было обучать дошколят геометрическим фигурам. Когда хлопнула входная дверь, Нина вешала последний пейзаж.

– Мы дома, – громко оповестила падчерицу Юля.

Нина удовлетворенно отряхнула пыльные руки о бедра. Все получилось как нельзя лучше – домашние не застали ее за странным занятием, которому пришлось бы искать оправдание. Она погасила в коридоре бра и вышла навстречу родственникам.

– Я взяла отпуск.

– Вот и умница, – ответила Юля, перекладывая покупки из авосек в холодильник. – Какие планы? Куда-нибудь съездишь развеешься?

Нина перехватила из рук мачехи бутылку молока, забрала у отца пакет с пряниками и уселась за стол.

– Нет, дома буду валяться, книжки читать и попу отъедать твоими плюшками.

– Вот и правильно, – одобрила Юля и взглянула на падчерицу, уплетающую пряники с молоком. – Ужинать не будешь?

Нина махнула головой и повернулась к отцу:

– Няньку не вздумайте отпускать, я не собираюсь в свой первый в жизни отпуск с малышней возиться.

– Это кому еще с кем возиться придется, – вслед за братом вошла в кухню Тоня и, поглядев на сестру, принялась возмущаться. – А почему Нинке можно пряники перед ужином, а нам нет?

– Потому что Нинка совершеннолетняя, – ответила ей старшая сестра. – Нинка может вытворять все, что душа пожелает. Вот пойду завтра и сделаю татуировку, и ничего мне за это не будет, – она перехватила осуждающий отцовский взгляд. – Орла на всю спину.

– Я тоже хочу орла, – ожидаемо подхватил Ваня.

– Нина шутит, – Юля успокаивающе погладила сына по макушке.

– Не шучу. Трехглавого. – Нина дала Альфу пряник, свой зажала зубами, взяла со стола бутылку с молоком и пошла в сторону выхода из кухни.

– А я Соньке расскажу, что ты Альфа сладким кормишь, – последнее слово всегда должно было оставаться за Тоней.

Нина, не оборачиваясь, махнула рукой и повернула в сторону кабинета. Вернулась в коридор, в котором провела полдня, и поглядела на стену, где отсутствовала одна из картин. Вместо нее на фоне выцветших обоев пестрел яркий кусок прямоугольной формы. Она попыталась на глаз определить размер пропавшего полотна – подставила согнутую в локте руку, сравнила с длиной и шириной предполагаемой рамы. Кивнула и, стараясь не привлекать к своей шумной персоне внимания, на цыпочках побежала вверх по лестнице.

После Элиных похорон Нина поклялась себе, что больше никогда не поднимется на чердак. Но обещания легко нарушать, особенно данные самой себе, поэтому она без малейших сомнений распахнула дверь в кладовку и взбежала по скрипучим ступенькам. Замерев на секунду в дверях, она невольно посмотрела на открытый теперь взору проем лифта. Поежилась, но быстро взяла себя в руки. Подошла к стопкам картин, которые отцовское художественное чутье оценило недостаточно высоко, чтобы оставить украшать стены дома. Выкинуть их чутье тоже не позволяло, поэтому бедняг сослали с глаз долой на пыльный чердак, в компанию к остальному хламу.

– Знай своего врага в лицо, – произнесла Нина заповедь, которой научил дядя Яша.

Лицо своего врага она могла найти только здесь, на спрятанной Элей картине. Нина оглядела одеяло из паутины и пыли, которыми были заботливо укутаны десятки полотен, и поблагодарила высшие силы за крепкие легкие. Действовать с картинами решила так же, как и с их собратьями внизу: разобрать по форме и размеру, выбрать те, что совпадают с ярким пятном на обоях, а среди лидеров отыскать ту самую, которую утащила Эля. Нина наделась, что память громко завопит, как только необходимый портрет предстанет перед глазами.

Спустя час картины были рассортированы, и Нина, усевшись на деревянный пыльный пол, принялась их рассматривать. Сразу же исключила пейзажи и натюрморты, разглядывала лишь те, где были изображены люди. Ни один портрет необходимой формы и размера не показался знакомым, и Нина, всеми силами стараясь сохранить присутствие духа, взялась за стопку прямоугольных полотен поменьше. В конце концов, она могла неправильно намерить аршины, вершки и пяди.

Среди заброшенных картин попались изображения родственников: бабушки, дедушки, дяди Артема – папиного покойного младшего брата, и даже младенческий Элин портрет. Та, словно большой пупс, утопала в облаке из кружев и шифона и тянула вверх пухлые ручки. Счастливая улыбка оголяла розовые беззубые десны. Над левой бровью у Эльки-карапуза было розовое пятно, в народе известное как поцелуй ангела, именно по нему Нина определяла старшую сестру на семейных фотоснимках. К шести годам след от ангельского поцелуя исчез.