Мама кукол

– Что-то случилось? – спросил он, оценивая ее спокойный вид – на этот раз обойдется без плохих новостей.

– Ничего срочного, просто хотела кое-что спросить.

Он откинулся на спинку кресла и взглядом указал дочери на стул напротив.

– Точно не отвлекаю? – уточнила она, усаживаясь на предложенное место.

– Точно. Мне давно пора сделать перерыв.

Нина кивнула и без лишних предисловий начала:

– Почему тетя Лида похоронена на кладбище искупления? Я думала, она погибла в автокатастрофе.

– Так и есть.

– Тогда при чем тут кладбище искупления?

Отец вздохнул, снял очки и потер покрасневшую переносицу.

– Там мутная история вышла, Нин. Официально – да, Лида и Темка разбились, когда их «Москвич» потерял управление на серпантине и свалился в обрыв. За рулем была Лида, Тема сидел на пассажирском сиденье. Но все оказалось не так просто.

Он поглядел на Нину, будто раздумывал, чем можно делиться с дочерью, а чем пока не стоит.

– Но все оказалось не так просто, – повторил он. – Во-первых, следы шин. Не было следов торможения. Когда машину повело, Лида даже не пыталась тормозить. Во-вторых, на ее правом предплечье обнаружили синяки от пальцев. Очевидно, Тема перед падением схватил ее за руку. Все это складывалось в картину весьма неприятную: Лида специально направила машину в сторону обрыва, а Тема, когда понял замысел, попытался сестру остановить, – отец замолчал и перевел взгляд на дочь.

– А в-третьих? – напомнила Нина. – Что было в-третьих?

Он вновь вздохнул:

– В-третьих, велика вероятность, что Лида оставила предсмертную записку.

– Велика вероятность? – не поняла Нина. – Что это значит? Записка либо была, либо ее не было.

– Тебе вряд ли кто-нибудь рассказывал, но твоя мама и Лида были близкими подругами. В любом споре всегда вставали на сторону друг друга и защищали так яростно, что казалось, будто эти двое способны человеку в горло вцепиться, если тот посмеет сказать хоть слово против одной из них. Когда Лида с Темой уехали в тот день в столицу, Лида оставила для Ани письмо на прикроватной тумбочке, его видела Мила, девушка, которая приходила к нам прибираться. Но Аня все отрицала, уверяла, что никакого письма не было.

– Ты веришь Миле?

– Я верю, что Миле не было смысла лгать. А Аня, если это письмо действительно существовало, имела веский повод его скрыть. – Он внимательно поглядел на Нину и уверенно произнес: – Письмо было. И было оно от Лиды. Если бы содержание его было безобидным, Аня не стала бы скрывать, а это значит, что в нем содержалось нечто, что могло, по ее мнению, опорочить подругу. Из всего вышесказанного я делаю вывод, что автокатастрофа – не несчастный случай, а убийство и самоубийство.

Нина поразмыслила над его словами.

– Слишком много убийств и самоубийств в семействе Измайловых на квадратный метр, не так ли? – и замерла, заметив, как напрягся после этих слов отец.

– Слишком много, – согласился он.

– Ладно, я пойду, – Нина поднялась со стула и стряхнула с колен невидимые пылинки. – Извини, что отвлекла.

– Все хорошо, – устало улыбнулся он и вновь надел очки.

– И все же, если честное имя тети Лиды удалось сохранить, почему кладбище искупления?

– Все умершие в нашем городе должны помимо небесного суда пройти через наш, земной – «страшный муниципальный суд», – горько усмехнулся папа. – А там действует презумпция виновности: попробуй докажи, что твоя душа не проклята. Если не получится – добро пожаловать на кладбище искупления. В этом суде никакие взятки и связи не спасут, перед ним все равны.

– Какая-то средневековая дичь, – осуждающе покачала головой Нина.

– Люди боятся, Нин, поэтому перестраховываются. Если есть вероятность, что озлобленная душа может вернуться в мир живых, нужно сделать все, чтобы ее изолировать.

– Да ладно… Ты ведь в это не веришь… – неуверенно возмутилась Нина, на что отец лишь пожал плечами.

– Верю не верю, но кладбище искупления огорожено не обычным забором.

– Массивным железным, – согласилась Нина. – Чтобы туда не могли проникнуть всякие подозрительные личности.

– Или выбраться наружу, – ответил отец, внимательно разглядывая перьевую ручку в руках, а через секунду взглянул на дочь и лукаво улыбнулся.

– Твой юмор для меня слишком сложен, – картинно закатила глаза Нина и вышла из кабинета.

Затворила за собой дверь и прошла мимо расставленных на полу полотен. Подумала, что надо бы развесить их по местам, малышня все равно не признается, но, как говорила Скарлетт О’Хара: «Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра».

Нина вышла в холл и уже поставила ногу на нижнюю ступеньку, когда заметила Ваню, приветливо махавшего кому-то за окном. Нина приблизилась к брату и посмотрела сквозь стремительно сгущающиеся сумерки в сторону леса.

– Кто там? – спросила она, не отыскав за окном признаков жизни.

– Кто? – повторил мальчик.

– Кому ты махал?

– Никому.

– Буквально секунду назад ты махал рукой, я своими глазами видела, – Нина уставилась на брата.

– Никому я не махал. Просто стоял и смотрел в окно.

– Йось, – она взяла его за плечи и заглянула в карие глаза. – Я видела. Ты кому-то махал. Кому? Кто там был?