Мамины рассказы (СИ)

Внук Алексей расспрашивал мою маму уже будучи взрослым, вопросы веры его интересовали больше других детей и внуков. Уже слушая пересказы Алексея я и сам вспоминал именно мамины рассказы о некоторых эпизодах. В результате революции 1905-1907 годов были приняты несколько декретов, в том числе о свободе совести. Благодаря чему была издана библия, которая хранилась у нас в семье. Дед Никита Самчук был баптистом, и, как и его брат, был пастором: руководил общиной, читал проповеди. Он покупал библии, перечитывал их, делая свои пометки на полях, расшивал книгу на отдельные листы (для проповедей, пожалуй). Понимая, что расшитая книга долго не проживёт, через какое-то время он вытирал свои пометки, сам переплетал по новой книгу, соблюдая всю технологию переплёта, и дарил библию кому-либо из верующих - дорогой подарок по тем временам. А себе покупал новую. Нашу семейную библию уберёг, наверное, кожаный переплёт (его сложно расшить) и тончайшая бумага. И библия на фотографии деда с бабушкой - это не реквизит фотографа, это "наша" библия, дед как бы подчёркивал значимость библии в своей жизни, свою причастность к церкви-общине. А у бабушки в руках сборник церковных песен.

Дед читал проповеди на собраниях общины. А после них приходил домой и рассказывал, какое впечатление произвела его проповедь. Вроде нормальное явление, муж делится с женой своей удачной работой. Но частенько дед при этом смеялся, возможно, потому, что верующие не понимали, не могли понять, тонкий смысл его проповеди. Да, конечно, дома часто читали библию, и дедушка и бабушка, вот откуда у мамы такие хорошие знания библейских историй.

Довольно часто руководители общин (и не только баптистских) собирались вместе и обсуждали какие-то вопросы веры, учения, каких-то догматов. При их общем признании свободы вероисповедания каждый отстаивал свой взгляд, они начинали спорить, спорили до хрипоты, ругались и расходились, уверенные в тупости своих оппонентов.

Однажды мама услышала о "пятидесятниках" и попросила отца повести её на их собрание. Дед категорически отказал. Но мама продолжала просить, и дед в конце-концов сдался. На общей молитве поначалу было как бы всё более-менее нормально, обычно. Но потом молящиеся вошли в экстаз, и со стороны это выглядело ужасно. Мама сама утащила своего отца с их собрания.

Да, в немецких городках, посёлках мама ходила в церковь. Когда мы приехали на Украину в Старые Кодаки, мама несколько раз ходила на собрание баптистов (в селе была группа верующих-баптистов), но это было далеко идти, и из-за постоянной занятости домашними хлопотами она перестала посещать их собрания.

На прямой вопрос Алёши "Бабушка, а ты веришь в бога?", мама вспомнила, как дед смеялся после своих проповедей. А ещё рассказала случай. Во время войны поездом они проезжали в Польше. Вагоны были помечены красным крестом, везли раненных, семьи беженцев. Поезд разбомбили. Вагон разлетелся на щепки. Когда самолёты улетели, люди возвращались к поезду. Рядом с вагоном лежала женщина, молодая мать, она своим телом закрыла ребёнка. Большой осколок доски вагона проткнул тела обоих, убил и мать и ребёнка. Мама ответила: "Если бог есть, как он мог допустить смерть младенца? Чем он провинился?"

В заключение рассказ сестры Лены об одном эпизоде.

Ist am Ende seiner KrДfte (на грани своих сил).

Однажды незадолго до нашего отъезда в Германию - мама ещё жила в Кодаках - я ездила навестить её. Возвращалась в конце дня, ближе к вечеру. В аэропорту на остановке автобуса подошёл мужчина, стал рядом со мной. Я не обратила на него внимания. Но мужчина поздоровался. Из вежливости, только из вежливости, я ответила, а сама стала лихорадочно перебирать в памяти, кто бы это мог быть. Я определённо не знала этого мужчину. Или не узнавала. Он не отошёл и не замолчал, а стал вдруг расспрашивать за семью. Сначала во мне зашевелилась досада на него, но он знал нас всех по именам, и это окончательно сбило меня с толку. Разгадку он дал, когда сказал, что никогда не забудет, как мы его пустили на ночлег и что он до конца жизни будет благодарен всем нам. Хотя благодарен он должен был быть только родителям. Но когда он заговорил об этом, я всё вспомнила. Ирина его хорошо знает. Она может о нём рассказать больше. А теперь, как всё было.

Я уже не помню, в каком году это произошло, наверное, в 1956г. Дело в том, что дома я была только в субботу-воскресенье, остальное время в техникуме, то есть в городе. А в этот вечер я была дома, стояла у плиты, спиной к печке, и грела за спиной, точнее, за пятой точкой руки. Нас на первом курсе отправили в Попово-Баловку на уборку кукурузы. И продержали нас там до 3-го ноября. На занятия мы должны были явиться 10-го. Естественно, эту неделю я провела дома.