Мамочка из 21-го бокса

Она глубоко вздохнула и задержала дыхание. Ноздри её распёрло так сильно, что казалось, туда может влезть всё, что угодно. Она выдохнула и огляделась вокруг. Мы стояли позади неё на лестнице и не могли понять, что она делает. Бабка повернулась в другую сторону. Подняла голову вверх и сделала ещё один глубокий вдох. Её ноздри снова раздулись, а лицо сильно покраснело. С полминуты она не дышала, а потом выдохнула всё с тихим вздохом. Её губы были свёрнуты в трубочку и напряжены. Казалось, что она не замечает нас. Сняв белый платок с головы, начала размахивать им в разные стороны, будто разгоняет что-то вокруг себя. Мёртвая тишина, сопровождаемая лёгким гулом, который издавала баба Нюра, наводила на нас, смотрящих за всем этим, ужас. Владлена Юрьевна тыкала меня в бок, пытаясь что-то сказать, но я боялась повернуть голову.

Баба Нюра, качаясь из стороны в сторону, бормотала какие-то непонятные слова, расходясь всё больше и больше. Ни с того, ни с чего она резко остановилась и выпучила глаза. Бабка смотрела в одну точку, не отводя взгляда, и резко рванула вперёд. Мы по инерции вскочили вслед за ней. Она бежала по коридору и остановилась у музыкального зала. Вытянула руки перед собой, и от её ладоней пошёл пар. Люба посмотрела на меня, дабы удостовериться, вижу ли я всё происходящее. Я кивнула. У дверей, где стояла баба Нюра, повернулась ручка и открылась дверь. После такого фортеля по мне не только пробежал морозец, но и сердце чуть не ушло в пятки. Я пошатнулась и чуть не оступилась на ступеньке. Наталья Михайловна поддержала меня рукой. «Тс-с-с, – приложила она указательный палец к своим губам. –  Всем страшно». Мы стояли у лестницы, а бабка Нюра с закрытыми глазами входила в комнату. Будто кто-то невидимый вводил её в музыкальный зал. Любка ринулась за ней. «Куда ты?!» – схватила её за руку Владлена. «Как куда? – встрепенулась Любовь. –  Я должна это видеть!» «Тогда пойдёмте все!» – прошептала Николаевна и прокралась вперед Любы.

Наталья Михайловна шла третьей в этой шеренге, а я её замыкала. Нервный холодок скользил по моей спине, и казалось, что кто-то ступает за мной. В напряжении я повернула шею, но там никого не было. Мои руки непроизвольно потянулись вперёд и ухватились за талию Натальи Михайловны, отчего она встала, как вкопанная, и выпучила глаза. «Да я это», – чуть слышно процедила я. «Уф, – выдохнула она и указала пальцем на Николаевну. – Глянь, что творит!»

Та в своих маленьких туфельках прокралась к самой двери и уже нагибалась к замочной скважине, как откуда-то сзади послышались чьи-то шаги. Мы посмотрели в сторону лестницы – тусклая лампа светила на коричневатые и обтёртые ступеньки. На зелёной стене висел плакат с противопожарной тематикой, а откуда-то снизу слышались быстрые шаги. Было ощущение, что кто-то бегает по комнатам, заходя в каждый кабинет. Вот топот донёсся из спальни, из столовой, из прихожей… Звук доносился все отчётливее и звонче, а мы так и оставались стоять без движения. «Стой! Николаевна!» – неожиданно на втором этаже появился Женька. «Тфу – ты, дурак! Тихо!» – запшикали мы ему. «А чего она опять вперёд батьки лезет?! – размахивал руками Женька. –  Вот куда она прется?! Куда?!» Он прошёл мимо нас всех и, схватив Анку за руку, как маленького непослушного ребёнка, повёл на улицу. Быстро вывернувшись из его лап, она будто бы отряхнулась от чего-то грязного, выпрямилась и пошла обратно. «Николаевна!» – посмотрел на неё Женька. «Ну что?» – пыталась кричать на него шепотом Анка. «У меня же кроме тебя никого нет! Куда ты лезешь?» – умоляюще посмотрел на неё Женька. «Неужели ты во всё это веришь?» – засмеялась Николаевна.

На потолке что-то зашелестело и по белым обоям пробежало несколько теней. В коридоре послышался звон колоколов, а из музыкального зала донесся резкий рык. Где-то на чердаке громко раскрылись старые оконные рамы, и ветер ворвался в здание. Из музыкалки выбежала в белом платке Нюрка и закричала, что было сил: «Уходите из здания! Уходите! Детей выводите!» «А ты?» – вопросительно посмотрела на неё Николаевна. «А я справлюсь!» – успокаивала она нас. «Может, я останусь?!» – сквозь гуляющий ветер пытался докричаться до бабки Женя. «Ты и подавно уходи. Не любит он мужиков. Ох, не любит!» – услышал он в ответ.

«Ш-ш-ш», – послышалось у меня под ногой и будто схватило за щиколотку. «Ай!» – одёрнула я скорее её, и побежала за всеми на первый этаж. «Показалось!» – успокаивала себя я.

«Чего детей-то будить? – осматривая спальню, спрашивала Владлена Юрьевна. –  Гляньте, как спят!» «Знаете, Нюрка понапрасну говорить не будет, эта бабка прожженная, – уверяла всех я. –  Давайте-ка по добру – по здорову выведем их. Не ровён час, случиться что-то…

На втором этаже задребезжали стекла в дряхлых рамах, и раздался злобный рык. «Вот не надо было его тревожить! – ругалась Владлена. –  Не надо было!» «Да конечно! Житья от него нет никакого! Всех баб перещупал! Кто знает, что у него на уме!? Да и вообще – кто это!»