Мамусик против Ордена Королевской кобры

— Поздравляю, Любовь Васильевна! Удивительно, что вы не ошиблись там, где спотыкаются даже опытные биологи. — Главный Магистр с довольным видом пригладил бородку. — Вообще-то змеям совершенно не свойственно заботиться о потомстве, более того — они его часто съедают. И королевская кобра — единственная, кто целых три месяца не отходит от гнезда с яйцами, а потом еще долго присматривает за новорожденными детенышами.

Я запоздало перепугалась. Будь на моем месте чуть более образованный человек, имеющий общие представления о поведении змей, он бы точно ответил на третий вопрос неправильно. Все-таки иногда среднее образование имеет преимущество перед высшим!

Пока я приходила в себя, Черный Пес укатил гнусный аппарат обратно в подсобку, а Главный Магистр потер ручки и объявил:

— Переходим к третьему испытанию! — Он откашлялся. — О Люба из Купчина! Поведай Кобрам, за что ты ненавидишь Романовых!.. У вас есть три минуты на подготовку, Любовь Васильевна, — обыденным тоном прибавил он в конце.

— Да ну, не надо мне три минуты! — самоуверенно заявила я. — Я сразу могу рассказать. — Я принялась загибать пальцы. — Значит, так. Екатерину Вторую я ненавижу за то, что она плохая мать. Петра Первого я ненавижу за то, что он основал Петербург посреди болота, на берегу гадкого холодного моря, а не где-нибудь в Сочи. Николая Первого ненавижу с недавних пор, но сильно — после того, как мне рассказали в новостях, что он проиграл Крымскую войну. Да как он посмел! Разрушил духовные скрепы, как метко подметил этот приятный ведущий итоговой программы в красном галстуке, как же его зовут…

— Хорошо-хорошо, спасибо, Любовь Васильевна! — поднял хиленькие ручки вверх Главный Магистр. — Вижу, что вы наш человек. А точнее — наша Кобра… Но прежде чем мы приступим к обряду посвящения — заключительная часть ритуала.

— Что мне надо делать? — утомленно спросила я.

— Вам? Ничего, — отозвался старичок и встал со своего стула. — Это голосование по вашей кандидатуре рыцарей Ордена. Кобры! Прошу!

Черный Пес водрузил на постамент глиняную миску с гладкими черными и белыми камешками овальной формы, напоминающими гальку. Наверное, притащили камни из Сочи и покрасили их гуашью. Рядом байкер поставил такую же миску, но пустую.

Каждый рыцарь должен был подойти к постаменту и положить в пустую миску камень нужного цвета: белый — если одобрял мое вступление в Орден, черный — если не одобрял.

Ну, не могу вам сказать, чтобы все камешки во второй миске были белыми. Толстуха Воронцова, скривив мерзкую физиономию, конечно же, мстительно бросила черный камень. Черный Пес был за меня. Остальные рыцари разделились примерно поровну.

После завершения голосования Кобры расселись по своим местам, а Черный Пес с почтительным поклоном подал заполненную миску Главному Магистру. Тот едва удержал тяжесть в руках.

Затем начался подсчет голосов. Черный Пес стоял рядом с Главным Магистром и принимал камни в пустую миску. С каждой новой черной галькой, найденной в миске для голосования, булыжник на моем сердце тяжелел.

Двадцать пять на двадцать пять.

Чаши весов, на одну из которых возложили мою жизнь, а на другую — смерть, замерли друг напротив друга.

Что скажет Главный Магистр?

В зале наступила тишина.

Старичок поправил темно-красный балахон. Пригладил бородку. Оглядел собравшихся. Прошелся взад-вперед по подиуму прогулочной походкой. А затем посмотрел мне прямо в глаза.

— Никогда не думал, что на старости лет я вновь окажусь в таком ошеломляющем водовороте чувств, и так внезапно… Еще утром я был стариком. Сейчас я — дерзкий юноша, готовый на любой подвиг ради вас… Вы — моя муза, Любовь Васильевна. Неслучайно вы появились в Ордене одновременно со священной Книгой. — Он возвысил голос. — Главный Магистр голосует «за»!

Глава 18

Однажды я летала на воздушном шаре.

Несколько лет назад Степочка, Павлик и Андрюша отправились на нашей «Ниве» на фестиваль воздухоплавания в Псковской области. Я собрала им в дорогу пирожков с разными начинками — и себя в качестве бонуса. Напросилась с ними, якобы чтобы запастись местным луговым медом. А на самом деле — чтобы не дать пронырливым псковским пчелкам накинуться на мой наивный цветочек.

Фестиваль поразил нас многоцветием гигантских аэростатов, гудением газовых горелок, душевной среднерусской природой и южным теплом. Мы словно попали в добрый мультфильм про лилипутов на дне рождения Гулливера. Маленькие человечки бегали вокруг праздничных воздушных шаров, залезали в корзинки и взмывали к облакам — настоящим, а не каким-то там виртуальным.

Степа тут же прыгнул в плетеную кабину голубого, как псковское небо, шара, которым управляла подозрительного вида девица — и был таков. Я ахнула: «Батюшки-светы!», — вскарабкалась в корзинку розового аэростата с впечатляющими языками пламени по бокам и отчаянно крикнула его владельцу: «Трогай!», трясущимися руками доставая из сумки бинокль.