Манас великодушный

— Да будут благословенны ваши имена, богатыри! Вы прибыли с дурной вестью, но она не омрачила меня, ибо я увидел ваше благородство. Даже одна капля добра сильнее, чем океан зла, а ваши души — целый океан добра!

А потом сказал Манас Алмамбету:

— Великий богатырь! Твой приход — радость мне. Я радуюсь не только потому, что ты уничтожил моих врагов и пришел ко мне как спаситель. Я радуюсь потому, что ты пришел ко мне как человек, которого, казалось, я ждал всю жизнь. Будь гостем моего народа!

Манас поместил Алмамбета в лучшей юрте и приказал устроить в честь его прихода пир, созвав весь народ.

Когда же Манас, проводив Алмамбета до его юрты, вернулся, Кошой сказал ему:

— Я разгадал твой сон. Он удивителен, как удивителен этот странник из китайской земли. Алмамбет будет твоим клинком, твоим тигром, твоим соколом, твоей правой рукой!

Так растолковал Кошой сон Манаса, а между тем быстрее ветра помчалась по аулам и кочевьям весть о пире, и на закате дня весь народ собрался в таласской долине.

Прибыли ханы и беки во главе племен и родов, прибыли сорок Манасовых львов, прибыли Джакып и Чиирда, престарелые родители Манаса, прибыла умница Каныкей со своими сорока подругами. Увидев рядом с Манасом китайца, одетого, как хан, сильного и грозного, как барс, китайца с длинной золотой косой, который сидел подле Манаса как друг, народ пришел в удивление. Алмамбет тоже глядел на киргизских богатырей и дивился их силе и величию. Кроме Кокчо и Урбю, которых он знал, были здесь и Чубак, и Аджибай, и Сыргак, и Серек, все сорок львов, и грозные лица их сияли сейчас добротой. Дивился Алмамбет и красоте киргизских жен и девиц. Из них он знал только одну Акыдай, жену Кокчо, а теперь он увидел Каныкей, и всех ее подруг, и всех девушек, этих лебяжьешеих, длиннокосых, тонкостанних красавиц, и каждая из них казалась Алмамбету незакатным солнцем. А вдали, на луговой траве, отдыхал скот, и Алмамбет поразился его многочисленности. Никогда он не думал, что на свете может быть столько верблюдов, быков, баранов и коней!

Уже дымилось в казанах мясо, уже пенился и раздувался от гордости, что его будут пить, кумыс в бурдюках, а пиршество все еще не начиналось. Не начиналось оно потому, что среди пирующих не было людей шести киргизских родов. Манас ждал их, ибо то были роды, возглавляемые мятежными ханами. Наконец показались тонкие столбы пыли, показались всадники на конях шести мастей. Когда эти люди приблизились к пирующим, старейший из них спешился, поклонился Манасу и сказал:

— Наши ханы замыслили против тебя зло. Мы убили их. Вот почему мы опоздали на твой зов, хан Манас Великодушный!

Слова старейшины были встречены с одобрением. Манас посадил его на почетное место, и, когда уселись все вновь прибывшие, он сказал:

— Начнем дело пира. К нам прибыл гость, великий богатырь Алмамбет. Он знает наш язык. Если бы не он, то я был бы, может быть, сейчас мертв, ибо расстроил Алмамбет злые козни предателей. Любите его, как брата.

Послышались слова благопожелания Алмамбету, началось пиршество, люди стали наслаждаться вкусом мяса и крепостью кумыса, а Манас обратился к Алмамбету с такими словами:

— Поведай, богатырь, мне и моему народу повесть своей жизни.

И Алмамбет начал рассказ, и люди слушали его затаив дыхание, слушали даже Кокчо и Акыдай, ибо Алмамбет рассказал им свою повесть в коротких словах, а теперь он говорил пространно. Рассказал он о своем отце Азиз-хане, о матери своей Алтынай, о киргизе Маджике, своем наставнике. Рассказал Алмамбет о школе Главного Чародея, о своем ханстве Таш-Копре, прозванном Цветущим, о дочери хана ханов, Бурулче. Рассказал Алмамбет о том, как возглавил он восстание рабов, как вынужден был бежать из Китая. И когда он рассказывал, плакали, жалея убиенных его родителей, не только старухи, но и старики, не только девушки, но и джигиты.

Когда же Алмамбет рассказал о том, как стал он названым братом Кокчо и как его оклеветали, тогда Кокчо заерзал на своем месте, а Каныкей покраснела, так как речь ведь шла о ней…

Обо всем рассказывал Алмамбет, но утаил он все же слова предсказания древней книги, ибо они предвещали гибель Манасу. И когда он кончил, Манас промолвил, не стыдясь слез, выступивших на его соколиных глазах:

— Алмамбет! Куда бы ты ни поехал, всюду будешь ты одинок. Нельзя так жить богатырю. Стань сыном моего народа, стань моим братом!

Манас обнял Алмамбета и, держа его в объятиях, подвел его к своей престарелой матери Чиирде. Чиирда прижала Манаса к правой груди, Алмамбета — к левой груди и сказала:

— Вот вы вкусили молока от одной матери, теперь вы братья.

Манас подарил своему названому брату великое количество скота, и Алмамбет стал жить в довольстве, не зная горя, ибо Манас приблизил его к себе, открыл ему свое сердце, сделал его своим наперсником. Ни одного дела не решал Манас, не выслушав совета названого брата, и китайский богатырь сделался для Манаса дороже собственной души.

Видя это, богатыри стали завидовать Алмамбету, и никто, кроме Кокчо и Безродного Урбю, не дружил с ним. Обижались богатыри: