Манекен за столом. Роман-антиутопия. Часть 1 (СИ)

Ветви тотчас угрожающе подались вниз-вверх. Я замер, затаил дыхание и подвинулся вперёд, чувствуя, что вот-вот сорвусь, потом продвинулся ещё чуть-чуть вперёд и, наконец, просунул голову в образовавшийся просвет, вытянув, как жираф, шею, стал всматриваться в прохладную серую полутьму комнаты.

Поначалу я ничего не заметил, потом глаза привыкли, и я внезапно обмер, как околдованный.

На маленьком диванчике, стоявшем в углу, лежала девушка, совершенно обнажённая. Она лежала на животе к окну головой, грызла яблоко и листала какой-то журнал. В полуденной тишине было слышно, как яблоко, твёрдое и сочное, потрескивает под крепкими белыми зубками.

Я зачарованно смотрел, как девушка лениво пошевеливает голенью ноги, согнутой в колене. Светло-каштановые, в нежных завитках, как у ребёнка, волосы рассыпались по плечам.

Я смотрел на длинные стройные ноги, слегка раскинутые в разные стороны по тёмно-зелёной бархатистой обшивке диванчика, на гибкую спину с тонкой талией и двумя аккуратными впадинками на пояснице, на белую упругую грудь между сдвинутых локтей, на беспечное, свежее, хорошенькое лицо девушки с глазами в тени и чувствовал, что дыхание у меня спирает, как поршнем.

Девушка перевернула страницу, водя взглядом по иллюстрациям, потом потянулась за новым яблоком в вазе на низком столике рядом.

Мой взгляд был прикован к этому волшебному зрелищу, сердце отчаянно билось, стучало бешено, так, что казалось, что дерево шатается от этих резких быстрых толчков. Я вдруг испугался, что девушка может встать, и во рту пересохло, хотя я довольно хорошо переношу жару, я судорожно сглотнул.

"Кто это?" - пронеслось в мозгу.

Я с трудом перевёл дыхание, снова с усилием глотнул, провёл языком по сухим губам, и тут девушка подняла голову, оторвав взгляд от иллюстраций - это было простое, ничего не означающее движение - и увидела меня.

Наши взгляды встретились. Секунда тянулась бесконечно.

Девушка забыла жевать, её лицо медленно вытягивалось, глаза округлились.

Она неподвижно, остолбенев, смотрела мне прямо в глаза, а я, овладев собой, не отрывая, однако, от неё взгляд, крабом пополз назад по веткам.

Пришёл в себя я уже на стене. Перед глазами неотвязно стояла манящая, сладкая картина...

Ещё эта одуряющая жара.

Я почувствовал себя неважно. Я прыгнул в пыль со стены, коснувшись руками дороги, отряхнул ладони от пыли и пошёл домой, стараясь не обращать внимания на жару, которую я, кстати, хорошо переношу.

С противоположной стороны улицы, забившись между камнями в стене, рыжая с чёрными ушами дворняга провожала меня сонным мутным взглядом.

Белое солнце застыло в белом небе.

Дома было тихо. Я прошёлся по пустым комнатам. Нашёл в кресле кипу новых журналов и, листая их, пошёл на кухню чего-нибудь проглотить.

Пришла мама. Вначале я не услышал её быстрых шагов из-за глуховатой мелодии, прорывающейся из приёмника, а потом она заглянула на кухню.

- Пик! - сказала она, улыбаясь. - Здравствуй!

- Здравствуй, ма, - сказал я, жуя.

Журналы были отложены в сторону. Я не люблю читать за едой.

- Ты давно пришёл? - спросила она, осторожно трогая причёску. На её лице, свежем, юном, ещё очень красивом, появилось озабоченное выражение.

- Нет, недавно.

- А что ты ешь?

- Я уже всё, - сообщил я, вставая из-за стола, подошёл к маме, легонько коснулся губами её щеки. - Ты такая красивая сегодня!

- Правда? - На её лице появилась сияющая улыбка. - А как у тебя дела в школе?

Школа была необитаема. Я задумался.

- Прекрасно, - сказал я.

- Давно ты там был? - Взгляд у мамы стал очень внимательным. Проницательным.

- Совсем недавно, - сказал я. - Ну как всегда. Ты же знаешь. Ты же всё у меня знаешь.

Она вдруг погрустнела при этих словах.

- Мне нужно поговорить с тобой, мой мальчик, - сказала она. - Пойдём.

Я вздохнул и посмотрел на неё укоризненно.

- Зачем это нужно? - мягко сказал я. - Совсем это не нужно.

- Нет, нужно, - сказала она, подталкивая меня в спину.

Я собрал журналы, мы пошли в гостиную, и мама, усадив меня на диван, села рядом и наморщила лоб.

- Мальчик, эти обстоятельства... рядом с которыми тебя иногда видят, они волнуют меня. Их во многом подозревают. Это очень неразумно.

- Ты напрасно тревожишься, - сказал я успокаивающе, но мама продолжала: - Сейчас они обратили свой взгляд на Корку, и его родители очень волнуются. Я разговаривала с ними и, поверь, ты сам себе не представляешь, насколько эти обстоятельства обманчивы, коварны. Я совсем не хочу, чтобы с тобой ничего не происходило.

- Повторяю, - сказал я терпеливо. - Ничего страшного я не вижу. Ты лучше скажи, Лагуна не приходил?

- Нет, кажется. Ты у Экзотики спроси.

Она помолчала, а затем спросила:

- Как, журналы тебе понравились?

- Понравились, - сказал я сердито. Я чувствовал, что мне не верят. - Скажи, в чём я должен тебя разубедить? Ну, скажи?

- Ладно, - сказала мама. - Хватит, пожалуй, об этом. Я знаю, что ты у меня умница. - Она покладисто поцеловала меня в лоб. - Эти Корки меня просто разволновали своими россказнями.

- Вот-вот, - сказал я. - А ты и развесила ушки. Они много чего могут понарассказать.