Манекен за столом. Роман-антиутопия

— Конечно, нет. Это — не душа. Это её макет. А разве всё остальное — настоящее? Но её надо обозначить. Да, и её тоже. Представить в виде предмета, как и всё здесь, неодушевлённого. А как же? Мы говорим о ней, уверенно, предметно, значит, и она должна быть там, внутри, как обычный атрибут. Там, где всё сделано, её, символическую, уже нельзя пропустить. А это искомое суфле лучше всего отвечает нашим теоретическим представлениям: зыбкость, иллюзорность. Соответствует общепринятому стандарту. Где бесплотные понятия, как их различить? Только по внешнему признаку. Вот мы и обозначаем то, что в жизни недоступно чёткому определению. Должно же быть такое место, где это возможно.

Туристы переходили с места на место. Наконец зал очистился от них.

Лицо Топ в полутьме было совсем рядом. Выпрямившись, селянка легко перешагнула через декоративную изгородь.

В зале ещё возвышался целый индейский вигвам. Индейцы во главе с вождём напоминали Чехла и его компанию. Вокруг висели пёстрые одежды и мохнатые ковры, от которых тянуло густым духом.

Мы благопристойно покинули этнографический зал с хижиной, изображавшую старинный быт, и скорбно замершее в полутенях крестьянское семейство, сплочённое серийной родственностью.

На пути встречались картины. Как добиться сходства с натурой? Слепо следовать ей или руководствоваться собственным восприятием?

В картину вложено нечто. И все должны видеть одинаково.

За любой формой кроется содержание. Но за рельефно застывшими красками ничего нет. Они сами.

Я пытался понять, что там таится.

Топ, наклонившись и придерживаясь за мою руку, рассматривала свисающую гроздь винограда — подлинную драгоценность ювелирно созданного обмана. Скопирована только форма, но — всесторонне.

Нас окружали освещённые ниши. Волк так свирепо расставил лапы в опавшей листве, что его разглядывали издали.

Это был зал живой природы. В большой нише были джунгли. Пыль припорошила глаза животных.

Ширь какая. Бескрайняя. Грызуны взбирались на деревья, змеи путались под копытами антилоп. Птицы и насекомые были повсюду.

Обстановка была, как реальная. Взгляд наткнулся на неприкрытое место. Был виден невзрачный помост. На нём всё и помещалось. Пейзаж сразу стал неживым. Я будто протрезвел. Обман был обидным. Изъян назойливо притягивал к себе.

Рядом очевидный комфорт, а будто ждет чего-то от грубой природы. Откуда? Природа сама пустая, как барабан. Она же ничего не гарантирует, только обещает. Неконструктивная, неудобоваримая. Жизнь ничего не имеет, кроме желания, машины надо зарядить, заранее.

Для природы все барьеры кустарны. Ей можно противопоставить только что-то искусно похожее на нее саму, но уже принадлежащее тебе.

Последний зал занимал скелет ящера. На подставках замерли обезьяны.

Я столкнулся с Гибридом. У него губы плохо подгонялись одна к другой.

— Я веду здесь научные исследования.

Сразил наповал.

— В музее? — уточнил я и повел Топ к выходу. Гибрид больше ничего лишнего себе не позволит.

На улице все было залито солнцем. Мы зажмурились. Видно было, что Топ приезжая, и что ей нравится провинция.

— Я думал, вас здесь уже нет, — сказал я.

Топ неожиданно рассмеялась.

— Представляете, Дар уехала на курорт, и я жду ее. Я остановилась в отеле. — Она прищурилась. — Я приглашаю вас к себе.

Вблизи отель был огромен. Портье, увидев меня, опустил глаза.

Длинный коридор все время заворачивал. Топ открыла дверь.

— Проходи, — сказала она и села в кресло, откинув голову. Мой взгляд скользнул по гладким расслабленным ногам. Она хорошо загорела.

— Ходите на пляж?

— Конечно. Я и сейчас с пляжа.

Она принесла стаканы и лимонад. Потом дунула вверх, в сторону лба.

— Не возражаешь, если я приму душ? Я быстро.

И она ушла, оставив меня скучать. За окном было пекло.

— Вы закончили школу, Топ?

— В столице давно нет школ. Все образованные. Вы безнадежно отстали от жизни. Я взрослая.

— Вот как? Это правда?

Послышался всплеск.

— Похоже, это не комплимент.

Усиленно зашумел душ.

Волосы Топ вспушились. Короткий халат не скрывал стройных ног.

— Ты сегодня занята?

— Вечером собираюсь к одному нашему общему знакомому.

— Кто это?

— Абсурд, ваш школьный метод. Это старинный друг нашей семьи. Пойдем вместе?

Она уселась на софе.

— Не знаю.

— Надо противостоять обстоятельствам, — наставительно сказала Топ. — А ты невоздержан — презираешь публику.

— Бывает, конечно, — согласился я. — Заносит.

— Нельзя никого уличать в недостойном. Все полезно в целом.

— А почему вы не поехали вместе с Дар? Разве она не предлагала?

— Нет, не в этом дело. Я сама не захотела. — Она сидела, отвернув лицо и глядя сухими блестящими глазами в окно. — Это ничего. Я не скучаю. У вас замечательный пляж. Каждый день я загораю. Хожу в театр. — Она посмотрела на меня и слабо улыбнулась. — Составишь мне компанию?

— Конечно.

— Я готова.

Топ стояла передо мной. Картинка.

— Ну как? — спросила она.

Я восхищенно присвистнул.

— Куда мы пойдем?

— Куда ты меня пригласишь, — лукаво сказала Топ.