Манга и философия

Но работа Якобсона о маркированности идёт дальше лингвистических знаков. Взгляд на термины и категории, которые мы используем для понимания и передачи данных о мире, как маркированные, так и немаркированные, может помочь нам увидеть, как они вовлекаются в доминирующую социальную и культурную реальность и продуцируют её. Так происходит потому, что немаркированный термин или категория находятся в более привилегированном положении по отношению к маркированным, таким образом, они воспринимаются как естественные, отражающие реальное положение вещей. Чтобы объяснить это, мы должны вернуться к словам, выступающим в качестве примеров маркированного и немаркированного. Когда слово «человек» используется в качестве относящегося ко всем людям, как термин «человечество», это слово не имеет особого значения, связанного с полом. Также оно является немаркированным по отношению к расам людей и относится ко всем сразу. Дополнительное значение слова «человек» достигается без необходимости в дополнительных маркерах или знаках.

С другой стороны, слово «женщина» является маркированным термином с дополнительным маркером или знаком, обозначающим взрослого человека женского пола. Также добавляются маркеры со значением женского пола к другим словам. И если вам кажется, что это просто слова и это не имеет отношения к пониманию тендерных различий между мужчиной и женщиной, подумайте о маркированных выражениях наподобие женщина-врач или мужчина-медсестра. Такие термины громко говорят о традиционной гендерной маркированности профессий, в которых преобладали мужчины или женщины. Исследование Якобсоном языка, как системы знаков, показало, что маркированные и немаркированные пары, такие как человек и женщина, находятся в оппозиции, в которой в культуре свойственен перевес немаркированных над маркированными. Так происходит потому, что немаркированный термин (человек) воспринимается как идущий первым, привилегированный, отражающий реальность и, естественно, подходящий для людей обоих полов, в то время как маркированный термин (женщина) всегда будет восприниматься как вторичный, выражающий зависимость и подчинение маркированному.

Возвращаясь назад к нашим примерам из манги и аниме, подумайте о названиях наподобие «Самурай Чамплу», «Самурай Кё» и «Самурай Палач» (Samurai Champloo, Samurai Deeper Kyo and Samurai Executioner). Все они вызывают основные идеи и ассоциации, связанные с тем, что мы должны знать об историческом образе самурая. Но названия наподобие «Девушка-Самурай» (Samurai Girl Real) и «Афросамурай» (Afro Samurai) маркированы дополнительными терминами или знаками, которые вызывают специфическую тендерную идентичность — неяпонскую расовую идентичность своих персонажей, противопоставленную традиционной и естественной идентичности немаркированного японского самурая-мужчины. Говоря проще, самурай может быть женщиной или чёрным, а не только японским мужчиной. Более того, возможно, их немужская и неяпонская идентичность бросает вызов привилегированному традиционному статусу японского самурая-мужчины.

И с этой точки зрения нам нужно взглянуть на отношения между маркированным и немаркированным. Когда люди, не знакомые с мангой и аниме, видят только белых персонажей, они делают сразу две вещи. Они исходят из своего опыта преобладания белолицых персонажей в комиксах и анимации, которые они видят в преобладающе белом обществе, таком как Соединённые Штаты, Великобритания или Австралия, они воспринимают их как немаркированные, отражающие то, как на самом деле выглядят лица из мультфильмов и комиксов. Глядя на лица персонажей аниме и манги и зная, что они из Японии, они ждут, что лица должны быть визуально маркированы как японские, что им нужно выглядеть так, как выглядят японские лица. Сильный контраст между маркированными и немаркированными изображениями, который исходит из этого визуального столкновения, также показывает, что немаркированные знаки воспринимаются без дальнейшего размышления. Дело не в том, что персонажи манги и аниме немаркированы как японские, но, как напоминает нам эксперт по манге Фредерик Л. Шодт («Страна мечты Япония», стр. 60—62), здесь незримо работают социальные и культурные предположения, когда мы осознаем, что для лиц персонажей мультфильмов и комиксов естественно быть белыми в преобладающе белом обществе. Лица персонажей мультфильмов и комиксов воспринимаются как отражающие лицо своего создателя, а также как самоизображение зрителя. Но они воспринимаются как «самоизображение» из-за визуальной традиции, которую разделяют и воспроизводят зрители и создатели.

Если они не белые, то какие они?