Манга и философия

Секс всегда был значимой частью японского культурного самосознания, поскольку известно, что это нация, большее население которой проживает на очень небольшой территории. Публичные и частные места часто оказывались слишком близко расположенными друг к другу (хотя и не так близко, как в вагонах метро), но часто каким-либо парадоксальным образом. Можно увидеть грязные картинки с изнасилованиями или использованными трусиками очаровательных школьниц из торгового автомата, но такая открытость находится в резком контрасте со скромностью, застенчивостью и осторожностью, которые также свойственны этой культуре. В таком месте, где соединяются традиции и современность, множественные грани человеческого опыта — от священного до мирского — могут сосуществовать рядом. Эти реалии важны для читателей эротической манги, включая лоликон, жанр, который описывает детскую открытую или скрытую сексуальность. Читатели могут убеждать себя, что эти девочки уже сексуально зрелые, а следовательно — и сексуально доступные.

Юная u невинная?

Когда манга превращается в движущиеся картинки родственного жанра аниме, мы можем, так сказать, наблюдать процесс анимации в том же самом духе, с какого мы начали эту дискуссию. Сексуально заинтересованный пристальный мужской взгляд остается главной целью, для которой меняются картинки от недвусмысленно порнографических до игриво соблазняющих.

В первой категории можно найти графически представленные акты группового секса, изнасилований, БДСМ (бондаж/ дисциплина; доминирование/подчинение; садизм/мазохизм), межвидовые совокупления, а также фантазии о сексе с демонами, богами и другими сверхъестественными созданиями. Во-вторых, мы можем полюбоваться на скромные трусики и увидеть ложбинку в декольте, подмигивать гардеробным извращениям, неуклюжим и весёлым сексуальным экспериментам, слегка эротизированной юношеской любви и желанию, которое длится годами, часто так и оставаясь неудовлетворенным. Удовлетворительно, но недостаточно — гетеросексуальный читатель требует наличия комбинации, по крайней мере, трёх ключевых ингредиентов: женская красота, сочетание силы и уязвимости и опасность. Роман Владимира Набокова «Лолита», ставший литературной основой феномена «лоликон», имеет в избытке все три.

Литературные историки манги часто предполагают, что её происхождение можно отнести к девятнадцатому столетию, к юкийо‑е — деревянным принтам Кацусико Хокусая (1760—1849). Одна из наиболее знаменитых его работ называется «Тако то ама» (различные варианты перевода: «Сон жены рыбака» или «Девушка ныряльщика и осьминог»): на нём изображена молодая женщина, которой доставляют оральное удовольствие два весьма бодрствующих, крайне ловких и оснащённых щупальцами морских самца. Здесь можно увидеть сочетание очевидной сексуальности с лёгким юмором, а возможно — и лёгкий кивок к традиции карикатур, найденных в шунга или «весенних картинках».

Легкомысленный эротизм шунга относится к периоду Эдо (1603—1868), там можно найти хорошо одетых узкоглазых женщин в компании полных энтузиазма мужчин (оснащённых огромными, размером с меч, пенисами), совокупляющихся посреди сцен обычной дневной жизни. Как и манга, шунга подаёт секс не как нечто скандальное или вызывающее большее внимание — с этими картинками не ассоциировалось религиозных или моральных табу, их предмет был достаточно демократичен для того, чтобы включать разные виды совокупления, пары разных возрастных групп и разной ориентации. Художники были свободны изображать то, что они видят, как наиболее соответствующее вкусам времени, не боясь цензуры или общественного осуждения. Японцы, возможно, склонны к консервативности, но они вовсе не ханжи.

Эффект бабочки

Эротика не всегда была вульгарной, дешевой и бесплатной, она также могла быть чрезвычайно политизирована, наполнена сатирой, а также была сложной формой социального кода, призванного изображать интимные фантазии обычных людей. Когда командор Мэтью Перри открыл Японию в 1854 году для сильного западного влияния — как торгового, так и культурного, эротические картинки стали использоваться вместе с другими формами визуальных медиа, такими как пикантная фотография, для возбуждения интереса аудитории. В свою очередь неазиатские страны, особенно Соединённые Штаты и Англия, были очарованы «японскими штучками», этот термин использовался для всего японского. Это был экзотически звучащий эквивалент слова «китайщина», которое значило «китайские штучки», и это было более легко произносимо для иностранцев.