Манговая дудочка

У Дурги особых желаний не было, она сказала только, чтобы отец привёз ей зелёное лёгкое сари и яркую краску для ног[58]. Но теперь об этом нечего было и думать. Как они там в деревне? Живы ли, здоровы? Вечером Хорихор пошёл в уже знакомую дровяную лавку, где он пел, и провёл там ночь. Спал он плохо, ворочался с боку на бок и всё думал о семье, ведь он не сумел послать им ни пайсы.

Следующий день он снова провёл в бесплодных поисках работы, но в конце концов ему немного повезло. В одной лавке ему сказали, что для него, кажется, нашлась работа. Около Кришнанагара в деревне одному богатому ростовщику нужен учёный брахман, который на время поселился бы в его доме, творил бы за него молитвы и совершал бы богослужения. Хозяин лавки помог Хорихору добраться туда, и вскоре он был уже в деревне. Ростовщику Хорихор понравился. Ему отвели комнату для жилья, обращались почтительно.

После праздника Хорихор собрался домой. Ростовщик подарил ему десять рупий и предоставил повозку. Хорихор заехал в город проститься с лавочником, который помог ему найти работу, тот тоже подарил ему пять рупий. На базаре Хорихор купил для жены и Дурги сари. Дурга любила сари с красной каймой, для неё он выбрал очень красивое яркое сари и краску для ног. Но «Падмапурану» для Опу, несмотря на долгие поиски, он так и не нашёл. Наконец за шесть анн Хорихор купил сыну книжку с картинками. Шорбоджоя наказала мужу купить разных мелочей по хозяйству, деревянную скамеечку и камень, чтобы молоть зёрна. Всё это он тоже купил.

От станции Хорихор шёл пешком и только к вечеру достиг деревни. По дороге ему никто не встретился. Подойдя к воротам своего дома, он сказал себе: «Ну, посмотрим, что у них нового? Заросли бамбука слишком близко подступили к дому. Нужно будет вырубить его».

— Жена! Дурга! Опу! — громко позвал Хорихор.

Услышав голос мужа, Шорбоджоя вышла из дому.

— Ну как? — крикнул Хорихор. — Все живы-здоровы? Где дети? Наверное, гуляют?

Шорбоджоя молча взяла из рук мужа тяжёлый узел.

— Проходи в дом, — сказала она.

Хорихора удивила необычная сдержанность жены, но не вызвала никакой тревоги. Что-нибудь случилось? Нет, не может быть! Хорихор всё ещё ждал вот сейчас выбегут его дети: мальчик и девочка. «А что принёс папа для меня?» — смеясь, спросит Дурга. Тогда он быстро развяжет узел и вручит дочери сари и краску для ног, а сыну — книгу с картинками. Потом, к удивлению детей, он извлечёт из узла игрушечную посуду из жести.

— Я привёз хороший камень, — войдя в комнату, сказал Хорихор жене, — перетирать зерно…

И, видя, что в доме тоже никого нет, разочарованно спросил:

— Где же Опу и Дурга? Все гуляют?

Шорбоджоя не могла больше сдерживаться и заплакала громко, навзрыд.

— Дурги больше нет! Она ушла, покинула нас!.. Где же ты был столько времени?..

ПРОЩАЙ, ДЕРЕВНЯ!

Когда отец с матерью вернулись, Опу всё ещё не спал. Закрыв глаза, он слушал, о чём они говорили. Родители решили уехать из деревни и поселиться в Бенаресе. Отец убеждал мать, что в Бенаресе им будет намного лучше. Отец жил там, правда, очень давно, в детстве, но он всех знает в городе, со всеми дружит, все его тоже знают и уважают. На базаре там всё очень дёшево. Мать тоже мечтала уехать в счастливую страну, где ни у кого никогда нет ни в чём недостатка. А здесь все двенадцать месяцев в году только нужда и горе!

Шорбоджоя была готова уехать сегодня же, она не хотела оставаться в деревне ни дня.

В конце концов родители назначили отъезд на месяц бойшакх.

В самом начале месяца Хорихор всё подготовил к отъезду. Он продал вещи, которые они не брали с собой, и расплатился с мелкими долгами. В доме было много таких вещей — старая большая тахта из хлебного дерева, сундук, скамейки. Узнав о распродаже, со всей деревни пришли покупатели и забрали всё по дешёвке.

Старосты деревни собрались у Хорихора и уговаривали его остаться. Они говорили о том, какое дешёвое молоко и рыба у них в деревне, как легко прокормить здесь семью. Только Раджокри́шно Бхотточарджо́, который пришёл к Хорихору, чтобы пригласить его на праздник в честь богини Савитри, когда разговор шёл уже к концу, заметил:

— Трудно, конечно, сказать, что ждёт человека. А вообще нет ничего хорошего в том, чтобы сидеть на одном месте и ждать удачи. Это я знаю по собственному опыту. Когда живёшь на одном месте, и думать начинаешь медленнее, и соображаешь хуже. Я тоже переберусь отсюда куда-нибудь, когда выздоровеет сын. Я приеду к тебе, Хорихор, если даст бог.

Услышав, что Опу уезжает, Рану пришла к нему домой.

— Опу! — воскликнула она. — Это правда, что ты уезжаешь?

— Да, можешь спросить маму.

Но девочка не верила. Услышав наконец от Шорбоджои, что это правда, Рану очень расстроилась.

Она вызвала Опу во двор и спросила:

— А когда вы едете?

— В среду, через неделю.

— Ты когда-нибудь ещё приедешь сюда?

Глаза Рану наполнились слезами, и она добавила:

— Всё равно наш Нишчиндипу́р очень хорошая деревня. Такой реки, такого поля нет больше нигде! Почему же ты уезжаешь отсюда?