Манговая дудочка

Так летним полднем у зарослей бамбука, недалеко от дома Нилмони́ Ра́я, мудрый Дрона попал в беду: колесница Арджуны наехала ему на шею, и через мгновение он спустил тетиву своего лука. В отчаянии закричали воины Ку́ру, и в этот самый момент кто-то вдруг с удивлением спросил:

— Опу, что с тобой?

Мальчик вздрогнул. В кустах стояла сестра, смотрела на него и хихикала:

— Эй, сумасшедший, что ты там бормочешь, размахиваешь руками и топаешь ногами?..

Дурга подбежала к брату и нежно поцеловала его в щёку:

— Сумасшедший! Что ты бормотал про себя?

— Понимаешь, — оправдывался смущённый Опу, — я говорил… ну…

Но в конце концов Дурга перестала смеяться над ним. Девочка взяла брата за руку и повела в лес. Пройдя немного, она показала пальцем на большое дерево:

— Видишь, сколько плодов нона́[13] поспело. Как бы нам их достать?

— Ой, как много, диди! А можно сбить их бамбуковой палкой.

— Вот что, — решила Дурга: — сбегай домой и принеси длинную палку. Ладно?

— Хорошо. Ты стой здесь, я быстро.

Опу принёс палку, но, как дети ни старались, им не удалось сбить больше пяти плодов. Дерево было очень высокое, до самой верхней ветки, где больше всего висело фруктов, Дурга не могла достать даже палкой.

— Давай заберём сейчас эти пять, — сказала наконец Дурга, — а когда пойдём купаться, мама сорвёт остальные. Я понесу плоды, а ты бери палку. Хочешь, я сделаю тебе ноло́к[14]?

На низком кусте китайской розы начали распускаться бутоны белых цветов.

— Иди-ка сюда, — приказала Дурга, — сейчас я надену тебе на нос нолок.

Девочка любила делать нолок из крошечных бутонов роз. Дурга всегда искала в лесу китайскую розу и, как только находила, мастерила украшение себе и братишке. Опу очень не любил украшение в носу. И сейчас он был совершенно уверен, что оно ему совсем ни к чему. Но он боялся сестры и поэтому смолчал. Мальчик не хотел сердить Дургу: ведь она, гуляя по лесу, находила дикие фрукты и ягоды и всегда делилась с ним. Дурга собирала даже те плоды, которые им запрещали есть. Никогда у Опу не хватало смелости ослушаться сестры.

Дурга разорвала один бутон и с помощью клейкого сока прилепила цветок на нос Опу, другой она наклеила себе.

После этого девочка взяла брата за подбородок и повернула его лицо к себе:

— Ну дай я посмотрю на тебя. Очень красиво! Пойдём покажемся маме.

— Не нужно, диди, — неуверенно возразил Опу.

— Почему?.. Не смей снимать! Не снимай! Так очень хорошо, — настаивала Дурга.

Дурга принесла плоды нона на веранду кухни, где Шорбоджоя в это время стряпала. Увидев, что принесла Дурга, мама очень обрадовалась.

— Где же ты их достала? — спросила она.

— В лесу, в зарослях личу́[15], их много. Давай завтра пойдём за ними. Смотри, какие спелые, жёлтые! — Дурга сделала шаг в сторону и сказала: — Взгляни-ка сюда, мама…

Позади сестры стоял Опу с маленьким бутончиком розы на носу.

— Ой, кто это? — со смехом воскликнула Шорбоджоя. — Я не могу его узнать. Кто же это?

Опу смутился и, быстро сорвав с носа цветок, обиженно сказал:

— Это мне диди надела.

— Опу, бежим скорее! — закричала Дурга. — Слышишь, барабан. Идём, это, верно, бродячий музыкант с обезьянкой, будет представление. Скорее!

Дурга выбежала из дому. Опу — следом за ней. Но никакой обезьяны не оказалось, это шёл торговец сластями Чиниба́ш. Свой товар он нёс на голове. Чинибаш никогда не останавливался у дома Дурги и Опу. Он знал, что в этом доме у него ничего не купят. Но, заметив детей, стоявших у ворот, он на всякий случай спросил:

— Хотите чего-нибудь?

Опу взглянул на сестру, та пожала плечами:

— Нет.

У дома Бхубо́на Мукхерджи́ Чинибаш снял с головы большое деревянное блюдо со сластями, и дети с шумом окружили его. Бхубон Мукхерджи богатый, у него в доме пять или шесть кладовок, полных риса и всякого другого зерна.

Жена Бхубона Мукхерджи давно умерла, и сейчас в его доме хозяйничает вдова брата. Своей скупостью она славится по всей деревне.

Она подошла к Чинибашу с начищенной медной чашкой и купила много вкусных вещей для праздника. Дети Бхубона Мукхерджи и её сын Шуни́л стояли рядом, им она тоже купила сластей. Заметив, что во двор вошли Дурга и Опу, она тронула за плечо своего Шунила и сказала:

— Иди, поешь на веранде. Смотри съешь всё, ничего не оставляй…

Чинибаш поставил свое блюдо на голову и пошёл дальше.

— Пойдём, Опу, — молвила Дурга. — Посмотрим, что делает Туну́.

Уже в воротах дети услышали, как мать Шунила проворчала им вслед:

— Глаза б мои вас не видели! Что за привычка подбирать чужие объедки! Есть у вас свой дом, разве нельзя поесть дома? Вместо этого ходите по дворам. Какая мать, такие и дети!

На улице Дурга доверительно сообщила брату:

— Сласти у Чинибаша очень дорогие. Но, когда будет праздник, отец даст нам четыре пайсы[16]: две мне и две тебе. Тогда мы с тобой попробуем их!

Опу задумался.

— А сколько дней осталось до праздника?

ПРЕСТУПЛЕНИЕ ДУРГИ

Прошло ещё несколько месяцев. Как-то раз Шорбоджоя, приготовив рисовую кашу на молоке, села кормить сына: