Мангуп

Титай перекидывает волосы на одно плечо, приседая, чтобы собрать с пола все, что они разбросали ночью: одежду, украшения, кубки. Пальцы замирают иногда. Парень прикусывает уголки губ, чтобы не улыбаться. Был с ним. Все это было. Может быть, это и не значит ничего для Алексея. Но для себя Титай сохранит эту ночь в шкатулке мгновений, ради которых стоит любить жизнь. И внимание князя сейчас приятно, пусть и смотрит он скорее из недоверия. Понять пытается, да? Титай вот тоже пытается… Сладить с самим собой. Сделать окончательный выбор.

— Ты говорил, что просто выкупить тебя не выйдет. Почему? Кто ты? Не танцовщик же, в самом деле. И да, тебя мне почти подарили.

Как ни странно, но легкие шутки помогают почти в любой ситуации — будь то мелкая домашняя ссора или решение судеб государств. Алексей любуется юношей. Как тот небрежно трогает волосы, как прибирает весь беспорядок, который они оба учинили. Хотя чего там — это князь тут раскидывал подносы да кольца по ковру, чтобы не поранить нежную кожу.

Обычно первое очарование проходит сразу, как только унимается плоть. Сейчас же с каждым взглядом оно становится только сильнее. Нужно сделать так, чтобы эта ночь была у них не единственной. Если подумать, цена тут уже не важна. И дело не только в близости. Прекрасные не должны умирать. Титай прекрасен во всем: лицо, манеры, ум. Да, он умен и смел. Похож на воина, не на танцора. Такого воина, которого учили двигаться бесшумно и резать глотки одним движением, когда враг еще даже не осознает, что на него напали. Действительно, Тень. И вот он, князь, вовсе не отказался бы от такой Тени в числе своих людей. Кое-что у этого Востока вправду можно перенять. Или отнять, тут уж как пойдет.

— Подарили бы — было б проще. Чего не забрал прямо на пиру? — Титай усмехается в ответ, косится через плечо.

Ясное дело, князь так не поступил бы. Здесь правила другие, другая культура и праздник не превращают в невольничий рынок. Титай поднимает поднос с фруктами, туда же сложив кольца. Не берет ни одного, даже взгляда не задерживает. Сам весь в золоте. Возвращается к постели, неслышно ступая по мягкому ворсу ковра.

— Я наемник. И танцовщик, и рассказчик, и убийца, — поводит он нехотя плечами. — Как пойдет.

О себе рассказывать трудно. Речь идет туго, слова запинаются одно о другое. Но лучше самому раскрыть неловкую правду, чем князь узнает складную ложь от других.

Они говорят о незначительных для обоих вещах. Князь выпытывает формальности — и оба недовольны этим, но понимают, что для дела это необходимо. Не усидев на месте, Алексей помогает поднимать вещи и фрукты, а потом увлекает Титая на кровать. Они падают, смеются, забывают о государствах и войнах. Князь замирает, когда не дожидается ответа, — Титай первым уснул, прямо на его плече. Так сладко щемит в груди от этого непрошеного доверия, и Алексей некоторое время лежит, перебирая золотые цепочки в черных волосах своего убийцы.

Нет. Завтра все будет именно так, как захочет он. И никак иначе.

Когда тебе известно больше, чем кому-либо, и ты знаешь, что и когда с этим делать, все вокруг кажутся слишком суетливыми, слишком взволнованными и… любопытными.

Алексей спит спокойно, прижимая Титая к своей груди, зарывшись пальцами без колец в его густые волосы. Даже доносящиеся из коридора звуки сражения, крики и лязг мечей, пробирающиеся в сон, не нарушают мирного пробуждения. Все идет по плану. Ему рано выходить.

Улыбка касается губ, как только отступает дрема. Занятно лежать вот так с закрытыми глазами и наслаждаться утром, которое, по замыслу многих, должно было стать ужасным. Но горячая ладонь поглаживает бронзовое плечо юноши, спящего рядом. Тот мог улизнуть ночью, дождавшись, пока князь уснет. Мог уйти, когда князь показал ему тайный ход. Мог много раз довести начатое до конца или хотя бы попытаться. Вместо этого Титай перевязал его руку, убрал беспорядок и уснул. Ну не чудо ли?

Алексей рассматривает свою ладонь в алом бинте. Ухмыляется, чувствуя нарастающее в душе злое веселье. Звук битвы приближается по коридору, а значит, пора вставать. Сейчас что-то будет.

Если бы он не раскрыл вовремя заговор, если бы на пиру Иоанн не принес весточку от дворцовых шептунов, если бы его верные Мечи не прижали наемников, переждав в засадах эту ночь… Многое могло пойти не так. Многое — и ничего. Его столица крепче любой заразы. Чуму пережила, уж с гостями из Империи как-нибудь тоже справится. А значит, и это сражение за ним.

Дорога от столицы к столице, из Эдирне в Дорос, далась Титаю не то чтобы трудно. Несколько дней в море да переход в пару дней от гавани до города… И не такое видал. Вот только дорога эта была полна тревог и бессонных ночей. Днем он работал на корабле, повторял танцы, оттачивая движения, запирался в каюте, чтобы еще раз проклясть скрытный город, полный пещерных ходов и сюрпризов, каждый из которых мог бы сыграть злую шутку в его деле. А ошибки допустить было никак нельзя.