Мангуп

— И мне… Нет, нам обоим необходимо вернуть его в столицу, иначе — беда. — Красноречие посла вдруг заканчивается.

— Ну, беда так беда. — Алексей щурится, уже не пряча искреннего веселья. — Но не переживайте! Я разрешу эту незначительную проблему. Вам действительно повезло завязать со мной такую крепкую дружбу, господин посол. Ваши подарки прямо-таки растопили мое сердце. Так что я вам помогу: мы с ханом в неплохих отношениях, и я с удовольствием лично представлю вас его двору. — Князь выдерживает долгую паузу, прежде чем мстительно закончить речь: — Сразу же, как только вернусь из Каламиты.

Джахан понимает сразу две вещи: владыка Дороса знал обо всем, вообще обо всем, и молчал; а еще тот день, когда посол решил, что Таврия — легкая добыча, должен быть проклят небесами.

Сборы занимают много времени. Слишком много для того, кто торопится. Алексей позволяет до блеска начистить сбрую, пережидает жаркий полдень, а потом и вовсе решает, что после обеда садиться в седло — гиблое дело.

Вместо этого он остается с Василиной. Они отдыхают в беседке неподалеку от главных ворот. Рядом играют маленький Алексей и Менгли. Сын хана вскрикивает, когда его укладывают на лопатки. Резные украшения на кончиках темных волос на мгновение подскакивают над землей. Менгли хитро щурится, прежде чем удачным и, если судить честно, довольно подлым приемом сбивает противника с ног. Княгиня наблюдает за ними, но ничего не говорит. За последние дни двое мальчишек успели подружиться, хотя до этого не виделись почти ни разу. Что неудивительно, учитывая то, как они похожи на отцов.

— Я возьму Иоанна с собой. — Пальцы князя касаются резного столба беседки. Среди узоров можно заметить одного инакого зверя, которому кто-то шутки ради вставил в глаз граненый камушек.

— Нельзя оставлять Дорос на Исаака. — Они даже не успевают понять, кто из них говорит это первым. Вспыльчивый нрав среднего сына может испортить и без того зыбкие отношения с Портой.

Менгли издает боевой клич, прежде чем напасть со спины на Олубея, который так удачно засматривается на доспехи Теудомира, стоящего под оливой. Мальчишки смеются, вместе падая на землю. Василина переводит взгляд на мужа. По Алексею не скажешь, что он собирается встречаться со своими злейшими врагами или хоть сколько-то обеспокоен ситуацией. Князь касается затылком листьев винограда, которые оплетают беседку, и склоняет голову набок, пряча взгляд от яркого солнца за спиной Василины.

— Здесь будешь ты. — Алексей протягивает руку, поправляя прядь, выбившуюся из прически жены.

— Порта может… — Василина не успевает договорить. Алексей жестом призывает ее к молчанию и качает головой. Нет причин тревожиться. В Каламите ничего плохого не случится. В Доросе тоже. По тропинке рядом с ними проводят коня, который делает шаг в сторону беседки, увидев князя. Тот смотрит на него лукаво, будто не заметил этой выходки.

— С тобой останутся мальчики. И Михаил. Ты знаешь, что лучше него никто не подскажет, как справиться с незваными гостями. — Потомок именитого византийского рода всегда умел отказать. Вежливо. Чтобы даже самые чувствительные не смогли найти причин для обиды.

Олубей выбирается из тени под краями крыш, взъерошенный и запыхавшийся. Вытаскивает из одежды репейник и поправляет волосы, прежде чем зайти к родителям.

— Отец, ты видел?! — Лицо мальчика сияет от восторга. — Я почти победил! Это считается?

У входа в беседку стоит Менгли, скрестив руки на груди и мелко покусывая губы. Дуется, как довольный индюк, но смеется — это ханскому сыну не к чести. На щеке у молодого Герая царапина.

В глазах Алексея загорается озорство, стоит ему только посмотреть на детей. Князь опускается на корточки перед сыном, кладет руки на узкие, но уже весьма надежные плечи и что-то заговорщицки шепчет ему на ухо. Лицо княжича становится серьезным, он кивает отцу и тут же уходит, не сказав больше ни слова. Только утягивает друга за расшитый серебром рукав.

— Что ты ему сказал? — Василина становится за спиной мужа, когда мальчики, перешептываясь, исчезают за поворотом.

— Спросил о том, сможет ли он побыть немного князем Дороса вместо меня. — Алексей срывает спелую виноградину с грозди и вертит ее в пальцах, прежде чем съесть. — В конце концов, кто-то должен показать послу Сосновый мыс в мое отсутствие. Там как раз Варгульф отстраивал новую лачугу. Должно быть, закончил уже.

Василина, хохотнув, прикрывает рот рукой. Не пристало княгине смеяться. Это мальчишкам можно… В любом возрасте. Не ей. Но затея вправду знатная. С великим удовольствием она представляет, как ребенок утомит посла Джахана, если его утомлял даже старший Алексей. А младший — это же как отец, помноженный на три!

В ее воображении они уже бредут по заросшему массиву Соснового мыса, где черт ногу сломит, не то что турецкий гость. А Варгульф, местный отшельник неопределенного возраста со своеобразным рассудком, манерами и еще более своеобразным внешним видом, наверняка впечатлит посла.