Манящая тень

Я беру перчатки и спускаюсь вниз. Через окошко льется лунный свет. Я подхожу к мату и останавливаюсь прямо у края света.

Не хочу в него заходить. Не могу.

Свирепое чувство в моем животе вырастает и сворачивается вокруг шеи, сжимая ее все туже и туже.

Здесь так холодно, что я вижу пар от своего горя, кружащийся в лунном свете.

«Ударит пусть судьба сама. Ей не сломить мой дух непокорный».

Мне хочется рассмеяться от этих слов.

«Если ты идешь на чудовищные поступки, чтобы защитить дорогого тебе человека, это не значит, что ты монстр. Наоборот, это делает тебя человеком», – сказала Сапфира.

Нет, но все же я монстр, поскольку помню охватившее меня чувство, когда я оживила кошмар Карла, – гордость. Гордость за свою силу. Гордость за свое могущество.

А затем все быстро пошло под откос, и теперь он мертв.

Еще прошлой ночью мы сидели тут с Дунканом, и он сказал, что будет молиться за меня. Вряд ли Бог прислушался. Мои руки дрожат, по горлу поднимается очередной всхлип, но я подавляю его.

– Веспер? – раздается голос Сэма из темноты за кругом лунного света. Я даже не знала, что он здесь. Должно быть, опять спал на диване.

Или нет. Он тоже выглядит так, будто не спал этой ночью.

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони.

– Да?

Он просто стоит по другую сторону круга. На нем темная толстовка и черные тренировочные штаны. Его волосы сильно отрасли, на лице видна щетина.

– Ты в порядке? – шепотом интересуется Сэм.

Я киваю.

– Врунья.

Он делает шаг в мою сторону, и я инстинктивно отхожу. Мне не дает спать по ночам не только кровь, но и вопрос.

Я так отчаянно хочу узнать ответ, что это приносит физическую боль, но я еще никогда в жизни так не боялась задавать его.

Сэм недоуменно протягивает ко мне руки.

Не могу на него смотреть. Я поворачиваюсь и прохожу мимо клетки. Черт его знает, куда я иду.

Наверх. Наружу. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь. Все лучше, чем разговаривать с ним. Я не буду с ним говорить. Мы не будем ничего обсуждать.

Сэм следует за мной.

– Веспер, поговори со мной.

Я резко поворачиваюсь и шепчу:

– Почему ты остановил бой?

Ладно, похоже, мы все же поговорим об этом.

– Я же говорил. Карл уколол тебя, и я знал…

Я качаю головой.

– Ничего ты не знал. Ты не мог знать. Все выглядело так, будто мне надирали зад – что в наши дни не такое уж редкое явление, – так что хватит нести чушь.

Сэм выглядит так, будто я влепила ему пощечину.

И на секунду я гадаю, а задумывался ли он сам над причинами своего поведения? Знает ли, почему поставил под угрозу наше участие в турнире и свою жизнь? Сэм с трудом сглатывает, и я отворачиваюсь. Не хочу видеть его лицо. Не хочу, чтобы он видел мое.

– Я не мог… Не мог… – он запинается. – Не мог позволить тебе.

– Не мог позволить мне что? – не отстаю я. – Справиться самостоятельно? Разобраться самой? Пережить этот раунд? Ты лишал возможности не только себя, Сэм, но и меня. Я не просила тебя о помощи, так что, пожалуйста, объясни, чего ты не мог…

– Я не мог позволить тебе умереть.

Он не кричит. Не повышает голос. Но его слова заставляют меня прирасти к месту. Потрясают меня до самых костей. Его голос чуть не ломает меня пополам; приходится скрестить руки, чтобы не разлететься на кусочки. Мои струпья натягиваются, и я чувствую, как капельки крови затекают в рукав. В горле набухает комок, но я проглатываю его.

– Я не очередная дамочка в беде, которую ты должен спасти, Сэм.

– Я тебя такой и не считал.

– Неужели? – выдавливаю я, наконец озвучивая мысль, которой боялась последние пару недель. – Ведь если это какой-то гребаный процесс самоочищения, во время которого ты исцеляешь свои раны, спасая меня…

– Ты не видела своего лица. Ты умирала прямо на моих глазах, – сдавленно перебивает он, подходя ближе. Что-то внутри меня ломается.

– Я тебе не замена Элизы.

– Я такого и не говорил, – его голос низкий и хрупкий. Сэм смотрит на меня с мгновение, прежде чем развернуться и сделать три неуклюжих шага в противоположную сторону. Но затем резко оборачивается. – Веришь ты или нет, но не все мои решения связаны с ней.

– Да что ты? Оглянись, Сэм. Ее нет уже больше двух лет, однако все, что ты делаешь, так или иначе ты делаешь ради нее.

– Осторожнее, – тихо рычит он, и это слово рассекает воздух, словно лезвие бритвы.

Но я не хочу осторожничать. Я хочу замахнуться и причинить ему такую боль, чтобы он больше никогда не смел взглянуть мне в глаза. Я хочу, чтобы он возненавидел меня, и покончить с этим.

– Все беспокоятся о тебе. Ты лучший боец в этом зале, но ты просто… остановился. Ты облажался однажды, но это не значит, что нужно нажать на тормоз и перестать жить своей жизнью.

Последние два месяца я только и делала, что избивала боксерские груши, макивары и людей.

Но ни один из моих ударов не попадал так метко в цель. Сэм делает пару шагов назад, часто моргая, и издает невеселый смешок. От этого звука по мне пробегают мурашки.

– Говорит девушка, которая больше года не общалась со своей семьей из-за несчастного случая, – сплевывает он.

Я ощетиниваюсь от этой правды и медленно выдыхаю сквозь стиснутые зубы.

Сэм делает шаг вперед и показывает на пол.