Манифест Рыцаря (СИ)

…они не ждали. Левр чувствовал, что всё, чего ждут от него, — вялое сопротивление, может быть, некоторое упрямство, но никак не атака. И нужно было заставить себя. Как? Ударить первого сзади? Накинуться на одного, чтобы скрутили другие? Попробовать отнять оружие — но он плохо стрелял, да и замахнуться мечом, если бы и отнял, вряд ли смог бы.

Теория, скудный опыт, рассказы — всё вдруг потеряло своё значение. Никто и никогда не учил его, что делать в подобных ситуациях. Нужно было рискнуть. Немедленно. Сейчас же.

Схватившись за шедшего перед собой Дормити, как за щит, Левр толкнул его в мужчину с арбалетом — оба покатились с берега вниз в воду. На узкой плотине у юноши было преимущество, и поднявший меч дозорный отправился вниз с первой же подсечки — к водяному колесу, в противоположную от приятелей сторону.

Второй арбалетчик не выстрелил Левру вслед, когда тот удирал по плотине назад — каким-то образом догадавшись петлять. Судя по плеску, дозорный отправился помогать своим друзьям. Перебежав через плотину, Левр споткнулся, почти упал, ободрав ладони о землю.

— Далеко не убежишь, трусливый ты говнюк! — донеслось ему вслед.

Но погони Левр не слышал. Он надеялся, что оставшийся на суше дозорный кинется помогать товарищам. Он надеялся, что они плевать хотели на пленника мастер-лорда. Он надеялся, что хлещущие по лицу ветки не выколют ему глаза.

Левр остановился, только когда в глазах у него потемнело, а грудь сдавило. Кружились мушками вокруг лица лица из прошлого: мастер Мархильт, что-то вещающий о потере самоконтроля, Ирбильд, напоминающий правильно дышать — болван, возможность дышать уже бесценна, — Косса, что-то выкрикивающий о том, что важно держать удар…

Всё вспоминалось разом, движение турнирного копья в руках у всадника напротив, нежный голос леди Снежаны, которая встретилась ему в садах Школы, библиотека, завораживающая своими расписными сводами, сухим ароматом древности, царившей в ней благоговейной тишиной…

Левр очнулся от того, что солнце светило ему в глаза. Он лишь приподнял голову — и мгновенно всё тело до пальцев ног прострелило ужаснейшей болью, словно все его синяки, ушибы, кажется, даже пара сломанных ребер вдруг решили напомнить о себе.

— О Господь, будь милостив, — булькнул он слабо, поразившись жуткому хрипу в голосе.

Над ним нависали ветви клёнов и лип. Кое-где, как седина в бороде умудрённого воина, просматривались жёлтые листья — напоминание о грядущей осени. Чирикали птицы. Где-то неритмично, лениво стучал дятел. Левр смотрел в небо над собой, виднеющееся сквозь кроны деревьев.

Короткий шум из ближайшего кустарника заставил его подпрыгнуть на месте против воли.

— О-о, райские кущи и адское дно, вот ведь, о! — просились какие-то менее пристойные слова, но Левр редко ругался. Нужные слова до языка почему-то не дошли, так и осели в горле вместе с сухим кашлем. Он снова был на ногах, прихрамывая, оглянулся. Тишина. Тёплый, солнечный полдень. Если бы его настигли дозорные, он был бы уже мёртв. А может, ночь в бесчувствии в каких-то кустах тем и закончится, только он умрёт от воспаления лёгких.

Печальный исход, что ни говори. Лет в пятнадцать Левр воображал свою смерть изысканной и, конечно, героической, может, по-своему красивой: он, неизменно впереди строя всадников, спасал королевство от смертельной опасности, следовала печальная, величественно-медленная битва, а в конце концов он погибал на руках у Прекрасной Дамы.

Можно было задаться вопросом о том, почему вообще Прекрасная Дама оказалась посреди поля брани, но Левр не любил рушить сюжет ради деталей. В хорошие дни мечта оставляла его в живых, а Прекрасная Дама сидела у его ложа в обществе госпитальеров, раскаявшаяся после какого-то проступка — со степенью его тяжести Левр не определился, — и застенчиво, но одновременно многообещающе сжимала его руку.

«В реальности мне, едва живому, до черепа лицо обглодают еноты или иная лесная живность». В кустах вновь раздался шорох. Левр вытянулся в струну и затаил дыхание. Шум приближался. Юноша сглотнул.

Наконец, из-под веток бересклета высунулась крошечная пятнистая мордочка. Любопытный бурундук задрал полосатый хвост и издал вопросительный свист. Левр опустил напряжённые плечи, охнув — кажется, рёбра кое-где всё-таки были сломаны или треснули, — и медленно, очень осторожно опустился на землю у одной из лип. К счастью, он не сел на муравейник.

У него не было ножа. Не было меча. Был тептар за поясом, но и только — ни пера, ни чернильницы. Он не представлял, в какую сторону ему идти, что есть и пить, что говорить встречным путникам, вообще — говорить ли? Прикинуться немым дурачком?

Левр из Флейи, эскорт-ученик Школы Воинов славного города Мелтагрота, смотрел безучастно на бурундука, деловито спешащего собрать припасы к скорому похолоданию, и чувствовал себя самым несчастным, больным, одиноким и бесполезным существом на всём свете.

========== Прямота и хитрости ==========

В песнях и легендах герои никогда не сталкивались с проблемой снятия собственных штанов для справления нужды. В этом Левр был абсолютно уверен.