Манифест Рыцаря (СИ)

А ведь мог получиться неплохой эпос. Особенно напряжение ощущалось в той части, где три сломанных пальца вступали в борьбу с намертво затянутыми узелками на шнуровке. Юноша попробовал бы изогнуться как-нибудь и зубами разгрызть проклятые шнуры, но, даже если бы это было возможно, у него так болела шея и спина, что при первой же попытке наклониться он просто потерял бы сознание.

— И куда мне теперь? — пробубнил он, просто для того, чтобы убедиться, что хотя бы голос ещё при нём.

Голос был. Слабый и гундосый. Повезло, что не выбили зубы.

Левр огляделся более внимательно. Голова у него всё ещё кружилась. Когда он прохромал несколько шагов по тропинке, то по спине у него побежала холодная струйка пота: от мельницы, где ему предписано было быть повешенным, он убежал совсем не так далеко, как казалось накануне.

Он мог видеть речушку и мост через неё, а чуть подальше высились уже и злополучные ивы. Левр не представлял себе, куда ему следует двигаться дальше. Он попытался представить, где вообще находится. Получалось с трудом. От кого-то из приятелей он слышал, что в таких случаях полагается залезть на дерево и осмотреть окрестности оттуда, но даже идти ему было трудно, а уж о том, чтобы карабкаться куда-то на высоту, и говорить не стоило.

Левру не посчастливилось подниматься на крылатых ящерах в небо, но он слышал об открывавшемся виде от картографов библиотеки. Ему становилось плохо от одного рассказа. Он боялся высоты. Даже больше, чем воды.

Самым правильным решением было бы наугад брести на юг, аккуратно разведывая безопасную дорогу, найти хотя бы один городок, откуда попросить помощи у Школы. Воинское сословие всегда могло надеяться на крышу над головой и кусок хлеба в пределах королевства.

Правда, как показали последние события, кое-где и на петлю.

Но если и возвращаться в Мелтагрот, то не так. Левр не мог выбросить из головы назойливую, как осенняя муха, мысль.

Идею спасти Туригутту Чернобурку.

И вернуть её князю Иссиэлю. Или сразу Правителю — для нового справедливого суда.

«Нет, нет, не сходить с ума, — потребовал у себя юноша, сжимая кулаки, — это полный, абсолютный бред. Это бредовее, чем участвовать в турнире». Но в турнир он влез, чтобы защитить честь мастер-лорда Мархильта — а это был предмет, которым сам мастер особо не озадачивался, как теперь Левр понимал. Зато воевода Чернобурка могла быть уже мертва, и даже если она заслужила смерть, то всяко не так, как того желал Оттьяр.

Почему-то Левру казалось, что, даже рассказывая ему легко и с шутками о том, как в своё время ей доставалось от пленивших её врагов, Туригутта больше играла. В конце концов, она была женщиной. У женщин кости были тоньше и слабее. Может, конечно, именно Чернобурка отличалась от всех прочих женщин. Может, у неё сталь вместо хребта.

Левр не мог похвастаться стальным хребтом, но знал, как бы себя повёл, имея его. И уж точно не бросил бы женщину, даже такую, как воинственная Степная Нечисть, в заточении у мастер-лорда.

Он мог отправиться, как побитый пёс, в Мелтагрот и выжить. Сделать именно то, что было разумнее всего. Туригутта бы поняла такой поступок, если бы узнала о нём, и сказала бы, что он поумнел. Или он мог вернуться и попробовать сделать то, что должен был. Или умереть, пытаясь. Левр поёжился.

Неприятная идея умирания вовсе не казалась теперь героической ни с какой из сторон.

***

Первое, в чём Тури была уверена, так это в том, что Левру Мотыльку без неё долго не жить. Второе — то, что ей самой следует очень постараться, чтобы остаться живой.

С той самой минуты, как её забрали к шефу Дозора, она мысленно готовилась к истязаниям. Но их не последовало. Сначала она, привязанная к опоре, спала на каких-то пыльных мешках, наваленных до потолка, потом её кормили плохим хлебом, потом играли в драконьи нарды. Тури скучала: она ни слова не знала на суламитской хине, и поговорить было не с кем. На её удачу, это помогло также перепрятать ключ от оков.

К беседе оказался расположен мастер-лорд Оттьяр, пожелавший видеть её в полдень следующего дня.

— Ну наконец-то, — сообщил он со вздохом ей, когда её поставили перед ним, бряцающую кандалами, в сползающих штанах, — мы можем поговорить без твоего рыцаря-защитника.

— Не язви, брат Тьори. Где он, кстати?

— Ты ведь не училась? Нет? — Оттьяр проигнорировал её вопрос, закинул длинные ноги на стол, покачал щегольскими сапогами с разукрашенными голенищами, — я учился. Тоже бредил красивыми клятвами и рыцарскими кодексами. Даже носил копьё за полководцем раз…

— Копья и полководцы. — Она усмехнулась дерзко ему в лицо, поднимая руки. — Знаю я твои «копья». Поговаривают, последнего своего «копьеносца» ты сдал в Нэреине святошам в синих рясах и сбежал. Припекло?

Она знала, что эта тактика не сработает, не с ним. Оттьяр только хмыкнул, нарочито-манерно стряхивая прядь волос с лица и надувая губы.

— Шлюха упрекает мужеложца, — произнёс он, — но заметь, из нас двоих в цепях ты. Итак, Туригутта. Что мы будем делать?