Манифест Рыцаря (СИ)

Левр пристально всмотрелся в холодное, невыразительное лицо мастер-лорда. Было бы наивно полагать, что после избиения его просто отпустят. Но всё же какой-то смысл до сих пор сохранить жизнь был. Только какой? «Он осторожен, — подумал юноша об Оттьяре, — лишний раз ему не нужно внимание воеводства или Школы. Даже если речь идёт о пропаже сироты-ученика вроде меня».

— Я всего лишь хочу выполнить свой долг, мастер-лорд, — голос прозвучал тихо, но Оттьяр хмыкнул.

— Я тоже. Я хочу раз и навсегда освободить всех нас от угрозы быть растерзанными сучкой Чернобуркой и её головорезами. Будет очень разумно, молодой брат, если ты поспособствуешь этому. Какое тебе дело, умрёт она в каменоломнях или от рук тех, чьи семьи заставила погибать от голода? Втоптала мёртвыми в пыль и грязь? Её судили слишком мягко. Потому что у Правителей мягкие сердца, и они всё ещё празднуют рождение сына. Но если бы я судил её, я казнил бы её там же, в Совете.

Левр молчал. Достаточным несчастьем было то, что простая поездка за Велду обернулась приключениями, которые отнюдь не воодушевляли. Быть замешанным в чём-то, близком к измене воле Правителя, было бы куда хуже. Или умереть от рук этого хладнокровного, похожего на ожившую ледяную скульптуру воина, который, кажется, даже не моргал.

Возможно, Туригутта Чернобурка была права. Ему следовало прогнуться. Ему нужно было послушаться голоса разума. Он обязан был… но Левр не мог себя заставить. Оттьяр, словно прочитав его колебания, вздохнул.

— Школа вас только портит. — Он наклонился над столом, взял перо и окунул его в чернильницу. — Всегда знал, что фанатизм погубит это долбаное королевство после Смуты. Почему не позволить вещам идти своим чередом? Я пятнадцать лет служил в разведке и видел, чем такое заканчивается… Тебе есть хоть двадцать лет?

— Двадцать два…

— Двадцать два! Ничего не видел в жизни. И это дитя они окунают в дерьмо по имени «Туригутта».

Строчки ложились ровно. Левр не мог ни слова разобрать — у Оттьяра был размашистый почерк, с длинными завитками на полстроки, вычурными титлами над конечными слогами.

— Жаль, мальчик, — наконец высказался Оттьяр, поднимая голову, — тебе бы жить да жить. Дормити, зови шефа! Пусть забирает его.

Ноги у Левра, когда его волокли наружу, заплетались.

«Я скажу им у виселицы, — лихорадочно соображал он, — скажу: „Добрые жители Эбии! Мастер-лорд бесчестно обманывает нашего князя…“ Нет, это глупо, им что от того обмана? Я лучше скажу, что он обманывает их. А дадут ли мне сказать хоть слово? Интересно, вешают здесь с мешком на голове или нет?» Все планы рассыпались в прах, когда Левр понял, что ведут его отнюдь не на городскую площадь.

Эбия заканчивалась у возвышенности, с которой открывался вид на речушку — не самую широкую, но всё же реку. Мост-плотина, ведущий на противоположную сторону, оброс с обеих сторон новыми мельницами. Вращались с характерным плеском водяные колёса. Пахнуло речной свежестью и мокрым песком.

Высокая ива по ту сторону реки раскачивала ветвями. Не сразу понял юноша, что среди них грузно болтаются два висельника. Третья петля оставалась свободной.

В это же мгновение Левр хотел повернуться к дозорному и выпалить: «Я передумал». Ноги у него позорно ослабли. В горле засвербело. Это было куда как страшнее любого турнира или даже разбойников на дороге. Почти так же страшно, как лицо Туригутты в кузнице, когда она нависала над ним, прямая, жёсткая, без тени улыбки или шутки, сосредоточенная на том, чтобы его убить.

Что было ещё страшнее, из-за ивы, как будто мало было болтавшихся трупов, показались трое мужчин. В предрассветных сумерках уже можно было различить, что один из них держит в руках обнажённый меч, и вооружены арбалетами были двое других.

Левр чуть замедлил шаг.

— Ты, твою мать, самый шустрый дозорный из всех, Дормити, — издевательски прошепелявил один из арбалетчиков, — а я надеялся до рассвета оказаться в постели с женой. Завтра, вернее, уже сегодня, мы жнём пшеницу. Я не спал нормально долбаную неделю.

— Вздёрнешь сопляка — отоспишься. Шагай, парень!

— За что его?

— Да кузницу грабил. С подружкой.

— Ого. Самое интересное всегда без нас? — Тот, что был вооружён мечом, громко заржал, брызгая слюной.

Левр смотрел мимо них. Отсчитывал удары сердца. Голубые прохладные сумерки поднимали лёгкий туман от воды. Журчала вода в колёсах мельницы. Если бы он прыгнул туда, были бы у него шансы? Нет, скорее всего. Почти наверняка, нет. Воевода Чернобурка наверняка изобрела бы хитрый способ побега. И точно смогла бы обуздать и нрав водяной мельницы.

Он же замедлил шаг и упёрся ногами в землю, подходя к иве. Никогда раньше он не участвовал в бою. Драке. Потасовке.

— …и узлы всегда выходили криво…

— Когда это ты вешал? Я вот, помнится….