Мао Цзэдун

КПК, подчеркивалось в резолюции, не может возглавить борьбу против Японии и Гоминьдана, опираясь только на рабочий класс. Богатое крестьянство, мелкая буржуазия, равно как и отдельные представители крупной национальной буржуазии — все прослойки общества должны были сыграть свою роль в организации отпора оккупантам и прогнившему режиму Чан Кайши. Основную опасность делу коммунизма представлял уже не правый, а левый уклон. Левацкая политика «закрытых дверей» ярче всего проявлялась в неприятии новой, соответствующей создавшимся условиям тактики, в приверженности к старым, оторванным от реальной жизни методам работы. Но главной ее виной было «неумение применить марксизм, ленинизм и сталинизм к специфической и конкретной обстановке в Китае». Членам партии предстояло понять: победы можно достичь лишь тогда, когда люди поверят, что коммунисты защищают интересы большинства населения страны, а не слепо следуют «абстрактным и пустым идеологическим принципам». Вот почему не должны более конфисковываться земли и собственность зажиточного крестьянства. По этой же причине торговцам, мелким собственникам и интеллигенции следовало предоставить равные с рабочими политические права. Необходимо было сменить подход и к крупной буржуазии. «Рабоче-крестьянскую и солдатскую Советскую Республику» переименовали в «Народную Советскую Республику», одинаково уважающую права всех своих граждан.

Заседание Политбюро в Ваяобу вел не Мао, а Чжан Вэньтянь, он же готовил и проект резолюции. Формально это соответствовало структуре партийной власти: Чжан официально считался главой КПК. Но в то же время подобная процедура была и чисто политическим маневром — в умении просчитывать ходы Мао не знал себе равных. Кто, как не Чжан Вэньтянь, представитель старого поколения партийных руководителей, мог убедительнее других провозгласить политику, которая самым решительным образом отвергала все то, за что сам он ратовал несколько лет назад?

Одобренная накануне сорок второго дня рождения Мао резолюция заложила основу для стремительного роста его идеологического авторитета в партии. Двумя днями позже, на собрании партийного актива, Мао смаковал свой успех:

«Адвокаты политики «закрытых дверей» говорят… о необходимости поддержания чистоты партийных рядов, о том, что дорога революции должна быть прямой как стрела. По их мнению, истина содержится лишь в словах Священного Писания. Они считают национальную буржуазию изначально и неизбежно контрреволюционной силой. Никаких поблажек зажиточному крестьянству! К позорному столбу лидеров «желтых» профсоюзов! Может ли кошка не знать, чье мясо она ест? Есть ли хоть один милитарист, который не является контрреволюционером? Получается так, что политика «закрытых дверей» являет собой некое магическое средство решения всех проблем, а единый фронт — не более чем коварная придумка оппортунистов. За кем же правда, товарищи? Без минутного колебания отвечу: правда — за единым фронтом. В голове трсхлетнсго ребенка тоже полно правильных идей, но когда речь идет о серьезных проблемах внутренней и международной политики, идти у них на поводу было бы глупо — потому что само дитя еще не понимает того, о чем говорит. Марксизм-ленинизм выступает резко против «детских болезней» в рядах революционеров. Как и любая форма общественного сознания, революция тоже идет не торной дорогой, зигзаги обязательно будут и на ее пути… Политика «закрытых дверей» всего лишь «загоняет рыбу в омут, а зверя — в чащу». Миллионные народные массы она толкает на сторону врага».

На заседании Политбюро не прозвучало критики в адрес Бо Гу, Чжоу Эньлая или других признанных в партии «леваков». Целью Мао было не обострить и без того натянутые отношения со своими соперниками, но добиться победы над ними. Чжан Вэнь-тянь просто помог ему установить временное перемирие перед ожесточенной схваткой, что была впереди.

А драка предстояла серьезная. После испытаний Великого похода база в Шэньси производила впечатление обители безмятежного спокойствия. Однако на фоне ее бедности райскими уголками казались даже самые нищие горные деревни Гуйчжоу или Сычуани. Кроме того, базу со всех сторон окружали враги. Вдоль границ с Нинся и Цинхаем регулярные рейды совершала мусульманская конница. Находившаяся к востоку провинция Шаньси была в руках «белого» правительства Янь Сишаня. На юге квартировала вытесненная японцами из Маньчжурии Северо-Восточная армия Чжан Сюэляна. Для того чтобы выжить на новом месте, Красной армии предстояло обеспечить себя продовольствием, пополнить ряды и нейтрализовать хотя бы одну из окружавших ее враждебных сторон.