Мао Цзэдун

Об исчезновении военачальников очень скоро стало известно. Чэнь Чанхао в энергичном запале предложил отправить за беглецами погоню. Суровый и мрачный Сюй, военный до мозга костей, ответил ему отказом и послал Ли Тэ — одного из «возвращенцев» и пламенного сторонника Чжан Готао — во главе почетного кавалерийского эскорта убедить их в необходимости вернуться. Находившийся рядом с Мао Отто Браун вытолкнул Ли из седла, и члены Политбюро в течение получаса с недоумением слушали их ожесточенную перебранку на русском языке. Мао успокоил обоих. «Ты не жениха обручаешь с невестой, — сказал он Ли. — Начавшуюся в семье распрю уже не остановить». Любой боец 4-й армии, кто хочет остаться, волен сделать это, добавил он, однако 1-я армия все равно пойдет на север.

Чжан Готао направили еще одну, последнюю радиограмму с требованием подчиниться приказу: «Никаких возражений! Никаких задержек! Никакого своеволия!» Радиограмма осталась без ответа.

В то время как Сюй Сянцянь пробивался со своими людьми через болота навстречу Чжан Готао и глубоко несчастному Чжу Дэ, остававшемуся в течение следующего года на положении едва ли не заложника, командование 1-й армии решало иные задачи. С востока все ближе подступала мощная группировка националистов. На посту командующего Чжу Дэ был сменен Пэн Дэхуасм, а Мао вновь, как и раньше, стал политкомиссаром армии, насчитывавшей всего десять тысяч бойцов. Новые потери означали бы ее фактическую гибель.

В Эцзе ситуация осложнилась настолько, что Мао в отчаянии вспомнил об идее, впервые пришедшей ему в голову еще в Сычуани. Если армии удастся все же прорваться на север, то следует направиться к границе с Советским Союзом и при поддержке России попытаться создать новую базу где-нибудь в Монголии или Синьцзяне.

Однако до этого не дошло. После двухдневного марша на восток Красная армия вышла к перевалу Лацзыкоу, подходы к которому охраняли мощные укрепления националистов на переправе через Бай-лунцзян (Река Белого Дракона). Горная долина, сжатая двумя исполинскими утесами, сужалась у реки до ширины всего в несколько метров. Именно здесь Красную армию ждала удивительная победа, о которой потом слагали легенды. Группа из двадцати добровольцев, набранных среди бойцов полка Ян Чэнъу, вскарабкалась на неприступные склоны и забросала гранатами ничего не подозревавших гоминьдановцев. Последовавшая за этим схватка стала последней серьезной битвой Великого похода на север. Четырьмя днями позже, 21 сентября, 1-я армия вошла в город Хадапу на юге провинции Ганьсу. За четыре месяца, прошедшие после выхода из Юньнани, этот небольшой городок стал для армии первым, где основную часть населения составляли этнические китайцы, то есть ханьцы. Узнав из гоминьдановской газеты о существовании у коммунистов соседней провинции Шэньси своей базы, руководство похода отказалось от намерения двигаться к границам Советского Союза. По опаленным солнцем равнинам Северо-Западного Китая армия устремилась в Уци, что неподалеку от Баоани.

Целый месяц отряды шли по лунным пейзажам мимо огромных, правильной конической формы холмов, выросших из спрессовавшейся за века мертвой, светло-коричневой тончайшей пыли. Скудость почвы сделала эти районы беднейшими в стране. Каждые два-три года небогатый урожай уничтожался если не засухой, то наводнением. Местное население жило в пещерах, вырытых в рыхлых толщах лесса. Но после Тибета у бойцов Красной армии от этой картины сладко щемило сердце. Время от времени на тысячекилометровом пути случались стычки с мусульманской конницей, однако победа у Лацзыкоу заставила гоминьдановцев держаться в стороне от красноармейских частей. Посланный вперед авангард сообщил, что руководят местной базой Лю Чжидань и Гао Ган. Во время недавней партийной чистки оба были арестованы по подозрению в контрреволюционной деятельности. Приказ об аресте отдал Сюй Хайдун, командир Красной армии, несколькими неделями ранее с боями пробившийся в Шэньси из Эюйвани. Политбюро успело прибыть вовремя и распорядиться об освобождении несчастных.

В этой суровой и малопригодной для жизни местности Мао провел долгих двенадцать лет. 22 октября 1935 года, через год и четыре дня после его начала, Великий поход на север был официально объявлен закончившимся. Из тех, кто вместе с Мао покинул Юйду, осталось менее пяти тысяч человек.

Пока длился беспримерный поход, Китай не забывал и о том, что происходило в окружающем его мире. На юго-западе страны армия обратилась к населению с призывом объединиться для борьбы с японскими оккупантами. Узнав в июне от представителей 4-й армии о вторжении японцев в Монголию, Мао пишет гневное обличение Чан Кайши, обвиняя его в абсолютной неспособности оказать отпор врагу. Но только в начале сентября, когда 1-я Фронтовая армия вошла в Хадапу, он узнал, что настроения в стране начали изменяться, и даже Чан Кайши уже пересматривает свою политику непротивления.