Мао Цзэдун

Выбор Мао обходного пути по труднопреодолимым горам оказался правильным. 12 июня, когда авангард 1-й Фронтовой армии спустился наконец в долину, возле деревни Давэй в уезде Маогун его встретили передовые части 4-й армии Чжан Готао. Приняв друг друга за группировки местных милитаристов, обе стороны вступили в перестрелку, и только знакомые сигналы труб предотвратили кровавое недоразумение: связи между армиями не было.

Мао, Чжу Дэ и остальной командный состав прибыли пятью днями позже. Соединение двух армий дало повод грандиозному факельному шествию, за которым последовал настоящий концерт самодеятельности. Двадцатичетырехлетняя Ли Бочжао, миловидная жена полкового комиссара Ян Шанкуня, лихо отплясывала неизвестное китайцам «Яблочко» — ему она обучилась еще в Москве. Мао произнес прочувствованную речь, а за ней последовал пир: 4-я армия успела экспроприировать у местных землевладельцев изрядные запасы продовольствия. Через несколько дней в деревню прибыли и основные силы 4-й армии во главе с самим Чжан Готао. Высокий и статный, на четыре года моложе Мао, он появился в сопровождении пышного кавалерийского эскорта. Под проливным дождем все Политбюро прождало его более двух часов. Состоялось новое празднование, а в полночь в задымленной опиекурильнями горной деревушке Ляпхэкоу лидеры партии и высшее военное руководство собрались на торжественный банкет.

Проведя восемь месяцев в непрерывных боях, бойцы 1-й Фронтовой армии ликовали: встреча с войсками Чжан Готао сулила долгожданный отдых и возможность пополнить сильно поредевшие ряды.

Однако Мао и Чжан были в этом далеко не уверены.

Их тревожили вопросы, далекие от идеологии или политики. Дело было вовсе не в различии взглядов на будущее китайской революции или методы ее борьбы. Со всей остротой вновь встал вопрос о власти.

От восьмидесяти шести тысяч, вышедших вместе с Мао в октябре прошлого года из Юйду, осталось менее пятнадцати. Чжан Готао имел в подчинении в три, если не в четыре раза больше. Люди Мао были в летних обносках, у Чжана — прекрасно экипированы. Измученные боями южане 1-й Фронтовой армии, непривычные к прохладному горному климату, страдали от недоедания. Даже когда пища находилась — обычная для Тибета цзампа (поджаренная ячменная мука), — желудки отказывались переваривать ее. Войска Чжана, в основном сычуаньцы, находясь в привычных с детства равнинных условиях, не испытывали голода и чувствовали себя в отличной форме.

Веем этим вполне можно было бы пренебречь, если бы партия располагала единым и твердым руководством. Но в 1935 году такового еще не было.

Принятые в Цзуньи решения во многом оставались спорными, поскольку на совещании тогда присутствовали лишь шесть из двенадцати действительных членов Политбюро. Чжан Вэньтянь, ставший временным лидером партии, никогда официально не избирался в ее Центральный Комитет, равно как и Бо Гу. Оба были кооптированы в его состав на чрезвычайном заседании в Шанхае — в нарушение всех процедурных тонкостей. После майского совещания в Хуэйли доминирующей фигурой Политбюро стал Мао.

По своему статусу Чжан Готао был ему равен. Как и Мао, он являлся одним из основателей партии, карьера его после 1923 года так же испытывала взлеты и падения. Если практика будней поставила у руля Мао, то что могло помешать не менее честолюбивому Чжану попытаться достигнуть того же?

В прежние годы высшим арбитром в столь щекотливых ситуациях всегда выступал Коминтерн. Однако на протяжении последних восьми месяцев до КПК не донеслось от него ни слова. За несколько дней до эвакуации из Жуйцзиня шанхайская полиция провела обыск размещавшейся на территории французской концессии штаб-квартиры партии и захватила шесть коротковолновых радиостанций. Связь с Москвой была восстановлена только летом 1936 года.

Со дня встречи двух армий 12 июня 1935 года оба руководителя приступили к предварительным маневрам. Чжан осторожно изучал подчиненных Мао военачальников, Мао же, в свою очередь, с бесподобным цинизмом восхвалял Отто Брауна, явившегося «олицетворением мудрости Коминтерна». За десять дней до их встречи в Лянхэкоу имел место интенсивный обмен телеграммами, в которых Политбюро, по настоянию Мао, предлагало создать новую базу на территории приграничных районов провинций Сычуань, Ганьсу и Шэньси, в междуречье Минь и Цзялин. Чжан вежливо возражал, Мао столь же сдержанно доказывал свою правоту: «Прошу Вас обдумать выдвинутый вариант еще раз». В лицо оба почтительно обращались друг к другу не иначе как «старший брат», но расчет за этими любезностями крылся простой. Чжан был твердо настроен облечь свою военную силу в соответствующую политическую власть. Мао, державший под контролем все Политбюро, был в состоянии помешать ему. Но какой ценой?