Мао Цзэдун

На практике эта формула оказалась совершенно нежизнеспособной. К середине 50-х годов Мао был настолько убежден в правильности своих умозаключений, что никак не мог представить, чтобы люди, предаваясь свободным размышлениям, начали думать не так, как думал он. Разве может независимость мышления приводить к идеям, которых он не одобряет и считает необходимым подавлять? В жизни всегда побеждала дисциплина, под натиском партии свободомыслие не выстояло. Процесс корчевания «ядовитых сорняков» означал полную победу воли над здравым смыслом.

Кампания «ста цветов» имела и иные, более отдаленные последствия.

Борьба с «праваками» так жестоко опалила своим пламенем интеллигенцию, что никогда больше она не сможет поверить Мао. Четверть века спустя, уже перед самой смертью, старый торговец с улицы Ванфуцзин завещал семье: «Убереги вас Небо от веры в Коммунистическую партию!»

Души людей, столь необходимых Мао для строительства нового Китая, были наполнены недоверием и страхом.

За восемь лет, прошедших после победы, жизнь Мао изменилась до неузнаваемости. И не только потому, что теперь он обладал практически неограниченной властью. Лидер шестисотмиллионной нации, он превратился в фигуру августейшую, окруженную божественной аурой, которая отделяла его от коллег и полностью изолировала от простых смертных.

Через месяц после провозглашения Народной Республики Мао переехал в Чжуннаньхай (буквально: «Центральное и Южное моря») — окруженный стеной квартал бывшей резиденции высшей маньчжурской знати, расположенный в парке неподалеку от Запретного города и отделенный от него рукотворными озерами, давшими название всему комплексу. При Гоминьдане, когда столицей страны был Нанкин, квартал пришел в упадок и ветхость, но в 1949 году старые дворцы реставрировали для Политбюро, а рядом с ними построили трехэтажные здания, где разместились ЦК КПК и Государственный Совет КНР. Мао и его ближайшие помощники разместились в библиотеке жившего в XVIII веке императора Цяньлуна, носившей название «Фэнцзэюань», или «Храм Милосердного Изобилия»: над южным входом в библиотеку висела деревянная панель с покрытыми золотом иероглифами, написанными, по преданию, самим императором. Во внутреннем дворе в тени кипарисов и пиний находились личные апартаменты Мао. Просторная, с высоким потолком комната служила спальней, кабинетом и гостиной одновременно. Рядом находилась большая столовая, за ней — спальня Цзян Цин. Дочери Ли Мин и Ли На, а также осиротевший внук Мао Юаньсинь жили в соседнем здании под присмотром старшей сестры Цзян Цин.

Как и для Цяньлуна, Чжуннаньхай стал для Мао уединенной и тихой обителью. Императорских евнухов заменили многочисленные секретари и телохранители. Резиденцию Председателя окружали три неприметных кольца охраны, которую осуществляли сотрудники специального подразделения. Продукты доставлялись из особого, также усиленно охранявшегося хозяйства, а блюда перед подачей на стол проверяли на наличие яда. После смерти Жэнь Биши, последовавшей в октябре 1950 года, за Мао, как и за другими высшими руководителями, были закреплены персональные врачи. В Яньани и Шицзячжуане Мао обладал полной свободой передвижения, хотя и в сопровождении охраны. Сейчас же он и шагу не мог ступить без того, чтобы телохранители загодя не разработали детальный маршрут прогулки или поездки. Разъезды по стране проходили исключительно в бронированном вагоне. Летал Мао крайне редко: охрана считала, что существует опасность подложить в самолет бомбу либо тайваньские националисты попытаются сбить машину зенитным огнем[68].

В течение первых лет своего правления Мао время от времени пытался ускользнуть от бдительного ока охраны, и обычно это заканчивалось неприятностями.

Ли Иньцяо, его главный телохранитель, вспоминал об одном таком случае в Тяньцзине. В нарушение регламента поездки Мао захотелось пообедать в ресторане. Владельца тут же известили об ожидаемом высоком госте. Всех посетителей немедленно выпроводили, и за столики уселись переодетые агенты охраны. Но когда Мао, поднимаясь на второй этаж по лестнице, остановился у окна и выглянул на улицу, его узнала женщина, развешивавшая белье на балконе дома напротив. Ее восторженные крики собрали такую толпу, что вызванному военному патрулю потребовалось шесть часов, чтобы убедить людей разойтись. Впоследствии, когда Мао приходило в голову нарушить разработанный маршрут, напоминание об инциденте в Тяньцзине всегда помогало охране убедить его не делать этого.