Мао Цзэдун

Китайский народ — нация очень практичная, за ее пуританским фасадом всегда крылась куда большая, чем в Британии или Америке, сексуальная терпимость. В стремлении Мао доставить себе удовольствие никто не видел ничего дурного. Даже Цзян Цин со стоическим молчанием взирала на похождения мужа. Критике его подобное поведение подвергалось только за лицемерие, да и то единожды, уже после смерти Мао: в Китае, где за не осененную узами брака половую связь человека отправляли на «перевоспитание» в лагерь, лишь Председатель мог безнаказанно каждую ночь делить постель с новой девушкой. «Простушка», как и другие древние тексты, служила чем-то вроде фигового листа классических традиций, объяснявших жажду инь, женского начала, избытком мужской силы ян. Правда, телохранители Мао имели свою теорию: у него была власть, значит, у него было право.

Существовавший порядок устраивал обе стороны: в отличие от времен империи посещавшие Мао девушки не являлись его наложницами. Скорее, они напоминали фанатических приверженок какой-нибудь поп-звезды в странах Запада. Некоторое время девушки грелись в лучах славы, отраженных постелью Председателя, безмерно гордые его выбором. Позже окружение Мао находило каждой добропорядочного мужа-коммуниста.

Кое-кто начинал подозревать, будто стареющий Председатель постепенно впадает в маразм и просто забыл о том, что, как и все, смертен. Более точным выглядит наблюдение Ли Иньцяо, заметившего: «Мао окружает себя молодыми людьми в попытке отогнать чувство одиночества». Эту обязанность выполняли девушки. Как и юноши, бывшие на положении личной прислуги Председателя. На протяжении последних двадцати лет жизни Мао неоднократно признавал, что они стали для него как бы членами семьи. Видел он их куда чаще, чем своих дочерей, большую часть времени проводивших в пансионе при школе. Молодые люди подавали Мао в постель снотворное, делали ему успокаивающий массаж, помогали одеваться и накрывали на стол, словом, следили за каждым его шагом. Однако прислуга приходила и уходила, членов этой искусственной «семьи» не связывали внутренние обязательства, они не знали общих радостей и волнений.

За пределами такого весьма узкого круга на протяжении всего периода пребывания у власти Мао был полностью лишен нормальных человеческих отношений. Контакты с Политбюро оставались чисто политическими. Если Сталин любил время от времени устраивать шумные ночные пирушки с друзьями, то Мао все глубже погружался в одиночество. Дружба была ему заказана. «Отношения между человеком и Богом существуют лишь в форме молитвы и ответа молящемуся, — написал годы спустя Ли Иньцяо. — Ни о каком равенстве не может идти и речи». Прежде значительное внимание Мао привлекали военные вопросы: гражданская война, борьба с японскими агрессорами, война в Корее.

В 1953 году у него осталась только политика.

Кампания «ста цветов» явилась первой попыткой Мао уйти от жесткой вертикали командной системы по советскому образцу, попыткой найти собственный путь развития страны, которой он правил. Н. С. Хрущев эту позицию не одобрил. Позже Мао сказал ближайшим коллегам, что «у Советов окаменели мозги, они напрочь забыли об основах марксизма-ленинизма».

Когда в разгар борьбы с «праваками» кампания внезапно прекратилась, Мао вновь затосковал по старой и проверенной стратегии мобилизации масс, так хорошо зарекомендовавшей себя в процессе создания сельскохозяйственных кооперативов.

Весной 1956 года он попытался применить тот же принцип и в экономике. Однако «малый скачок вперед» закончился неудачей: руководители на местах в своем рвении завысили плановые показатели настолько, что и у рабочих, и у крестьян опустились руки. С предложением Чжоу Эньлая снизить нереальные темпы Мао согласился, но с крайней неохотой. Посланная ему на утверждение статья для «Жэньминь жибао» о необходимости «остановить ненужную спешку» вернулась к автору с начертанными рукой Мао двумя иероглифами: «Не читал».

Сделанную Чжоу уступку Председатель объяснял тем, что в экономике, как и на войне, наступление должно быть не одномоментным, а представлять собой ряд мощных волн. «У него есть высшие и низшие точки, — указывал Мао, — и на смену одной волне приходит другая… Развитие событий и явлений происходит по закону распространения волн». «Малый скачок» завершился провалом потому, что совпал по времени с низшей точкой волнового продвижения вперед всей экономики; будь момент для его осуществления выбран более осмотрительно, принятые меры закончились бы успехом.