Мао Цзэдун

Новое руководство поневоле было вынуждено вести себя в высшей степени осторожно. Мыслей о переустройстве народных коммун, общественных столовых, системы бесплатного распределения старательно избегали: кому известно, как к этому отнесется Председатель? Вот почему в том же марте ЦК решительно подтвердил высокую социальную и экономическую значимость общественных столовых. Но когда месяцем позже Мао заявил, что общественное питание «стало помехой на пути развития производства и превратилось в раковую опухоль, которая разъедает отношения между партией и массами», руководители страны мгновенно изменили курс. Через два дня эхом отозвался отправившийся в инспекционную поездку по Хунани Лю Шаоци, из Хэбэя засвидетельствовал одобрение новой линии Чжоу Эньлай, а за ними раздался восторженный хор голосов Дэн Сяопина, Пэн Чжэня и Чжу Дэ. Отдача ощущалась даже в лагерях, где в процессе «перевоспитания» «вредные элементы» стали изготовлять алюминиевую утварь — взамен чугунных сковород и столовых приборов из стали, бесследно канувших в металлургическом порыве, охватившем страну тремя годами ранее. С окончанием эры общественных столовых крестьяне могли вновь готовить обеды дома.

В июне партия решила отказаться и от системы распределения. Увеличивалась площадь личных земельных наделов, промышленности возвратили принцип «большая оплата за больший труд», возрожден ленинский лозунг «Кто не работает — тот не ест». Во время массовой нехватки продуктов питания он прозвучал поистине спасительным предупреждением. В городах и селах вновь открывались запрещенные в период «большого скачка» рынки и ярмарки, на улицы вышли лоточники.

В сентябре Мао пошел на последнюю уступку.

Летом в попытке сделать «основные структурные единицы» менее громоздкими и неуклюжими руководство страны одобрило раздел многих коммун на хозяйства в два-три раза меньшие. Мао говорил о том, что вместо «бригад», объединявших несколько деревень, ячейкой экономической жизни общества должны стать более управляемые «производственные звенья», которые были, по сути, кооперативами, создававшимися на базе одной деревни пятью или шестью годами ранее. Цель — возродить у крестьян заинтересованность в результатах своего труда.

Подобный шаг не имел ничего общего с принципами, провозглашенными Мао в 1958 году. Тогда он заявлял: «Превосходство коммун заключается, во-первых, в том, что они представляют собой хозяйства крупные, во-вторых, в том, что они являются формой общественной собственности». Теперь же, сохраняя концепцию коммуны, Мао надеялся лишь удержать страну от дальнейшей деморализации и сползания в пучину бедствий.

Однако и этот упреждающий маневр оказался недостаточно эффективным.

Проблема отчасти состояла в том, что местные власти, запутавшиеся в зигзагах официального курса, крайне неохотно шли на очередные перемены даже по приказу Политбюро. К действиям их побуждали только опасения быть причисленными к «правакам».

Другие — в том числе и радикалы из высшего партийного руководства типа Кан Шэна, Кэ Цинши и первого секретаря Сычуаньского провинциального комитета Ли Цзинцюаня — настолько непосредственно ассоциировались с политикой «левых», что любая попытка публичного отречения от «большого скачка» превращала их в фигуры весьма уязвимые. Они не торопились приветствовать нововведения: Ли Цзинцюань продолжал защищать общественные столовые и после того, как Мао подверг их уничтожающей критике.

Обе эти довольно многочисленные группы заметили неоднозначность подхода Председателя к вынужденной смене курса. Мао не признал ошибочности проводившейся ранее политики, соглашаясь лишь с тем, что никто не гарантирован от неудач. Новые планы оживления промышленности и торговли, попытки реанимировать науку, образование и культуру по природе своей были двойственными (иначе Мао и не одобрил бы их) и открывали широкую возможность для интерпретаций — в зависимости от направления господствующих политических ветров. О непрочности компромисса, который лег в основу генеральной линии, лучше всего свидетельствовало требование Чжоу Эньлая, «с одной стороны, продолжать классовую борьбу, с другой — консолидировать единый фронт». Подобный лозунг представлял собой заведомо обреченную на провал попытку совместить круг и квадрат в одной геометрической фигуре.

Руководству не оставалось ничего иного, как неукоснительно выдерживать заданные Председателем параметры.

Впервые с 1957 года плановые задания по выплавке стали и добыче угля опустились до более или менее реального уровня. На заводах и фабриках рабочим вновь начали выплачивать премии, в руки директоров возвратилось управление предприятиями. Дэн Сяопин, Лю Шаоци и министр иностранных дел Чэнь И (но не предусмотрительный Чжоу) детально развивали лаконичную фразу Мао о возможных упущениях в прошлом. Дэн и Лю приводили слова крестьян о том, что причины голода «на тридцать процентов объяснялись стихийными бедствиями и на семьдесят — допущенными ошибками». Однако нет никаких конкретных упоминаний о том, в чем эти ошибки состояли или кто их совершил.