Мао Цзэдун

В 1956 году, по примеру СССР, крестьян в Китае фактически прикрепили к земле. Покинуть территорию своего кооператива даже для поездки в соседний кооператив можно было только с разрешения местных властей. К концу 1956 года было создано 756 тысяч производственных кооперативов, охвативших более 96 % всех крестьянских хозяйств, причем в кооперативы высшего типа, с полным обобществлением производства и собственности, было объединено около 88 % всех хозяйств.

Крестьяне сопротивлялись, но народная полиция и армия легко подавляли мятежи. Мао признавал: «Мы, увы, весьма немилосердны! Марксизм действительно как-то безжалостен, в нем не очень-то много милосердия, ведь он ратует за вымирание и империализма, и феодализма, и капитализма, а также и мелкого производства… Наша цель в том и заключается, чтобы капитализм вымер, чтобы он перевелся на земном шаре, отошел в прошлое. Все исторически возникающее рано или поздно исчезает»[229].

Остальные сферы экономики также подверглись тотальному огосударствлению. В 1953–1954 годах был установлен государственный контроль за продажей главных предметов потребления. В 1955 году государство владело или контролировало 80 % мелких и средних промышленных предприятий. Все крупные предприятия, имевшие более 500 работников, были превращены в акционерные общества с преобладанием государственного капитала. Уже к середине 1956 года в Китае практически не осталось частных предприятий. Эти преобразования не вызвали большого сопротивления буржуазии, поскольку 29 октября 1955 года Мао предложил китайским капиталистам значительные денежные компенсации, полную занятость, а также высокий социальный статус в обмен на добровольную передачу своей собственности государству. За это им в течение 7 лет выплачиваться 5 процентов годовых (фактически эти выплаты продлились до 1966 года). Зато недовольными оказались рабочие, чье материальное положение ухудшилось. Кстати сказать, ранее большинство рабочих поддерживали Гоминьдан, тогда как КПК оставалась преимущественно крестьянской партией. С августа 1956 по январь 1957 года в Китае произошло более 10 тысяч рабочих стачек и более 10 тысяч забастовок студентов и учащихся. Весной 1957 года бастовали 30 тысяч рабочих 587 предприятий Шанхая.

К концу 1956 года в экономике КНР стал ощущаться недостаток сырья, электроэнергии и квалифицированной рабочей силы. К тому же стали портиться отношения с СССР, что создавало еще больше проблем.

В феврале – марте 1956 года прошел XX съезд КПСС, на котором Хрущев сделал доклад с осуждением культа личности Сталина. Мао же никак не мог осудить Сталина и сталинизм, поскольку в Китае в чистом виде была реализована сталинская модель построения государства. Пикантности ситуации добавляло и то, что Мао, не посвященный в планы Хрущева, отправил приветственное письмо XX съезду, где говорилось о «непобедимости Коммунистической партии Советского Союза, созданной Лениным и выпестованной Сталиным»[230]. Никакой десталинизации, даже поверхностной, Мао проводить не собирался, и никакой публичной критики Сталина не допускал (хотя и допускал признание отдельных его ошибок), что создавало почву для напряженных отношений с Хрущевым.

Однако внешне некоторое время все обстояло благополучно. 7 апреля 1956 года были подписаны соглашения о советской помощи Китаю в возведении 55 новых промышленных предприятий, в том числе по производству ракет и атомного оружия.

Сходство между Сталиным и Мао бросается в глаза, тем более, что Мао строил коммунистический Китай по образцу сталинского Советского Союза. По мнению российского китаеведа Ю.А. Галеновича, «Сталин и Мао Цзэдун. Два тирана, два диктатора двадцатого столетия. Погубители десятков миллионов жизней в своих странах, вожди двух крупнейших государств-соседей. Политические и государственные деятели, номинально или формально объединенные одной идеологией – марксизмом-ленинизмом – и фактически разъединенные и, более того, поставленные один против другого самой сутью своих воззрений и претензий на лидерство, на господство как в области идеологии, так и в геополитике. Сталин и Мао Цзэдун – это, так сказать, товарищи-соперники, это союзники поневоле»[231].