Маоисты. Филиалы Пекина в Западной Европе

Газета «Функе» («Искра»), являвшаяся органом ШКП, не раз «угасала» из-за отсутствия денег, и можно быть вполне уверенным, что с того времени Буйар по крайней мере со стороны красного Китая не получал никакой финансовой помощи[631]. Ещё осенью 1964 года он заверял, что его партия «не подчиняется ни Советам, ни китайцам» и не может согласиться с некоторыми положениями Пекина[632]. Заметное отмежевание вылилось затем в яростную ругань, когда он обнаружил, что не ШКП, а соперничающая с ней группа со своим листком «Октобр» состоит «на довольствии» китайского представительства в Берне и «получает массу денег для коррумпирования рабочих»[633]. В свою очередь этот пропекинский кружок обвинил Буйара в «вымогательстве денег, нарушении честного слова и мошенничестве», а ведущий в Западной Европе прокитайский коммунистический орган, до этого всё время хваливший его, теперь подчёркивал: «Так называемая ШКП состоит из одного лишь Буйара, авантюриста и провокатора самого низкого пошиба, рецедивиста, которому протежирует швейцарская полиция»[634].

В начале 1965 года Буйар по собственной инициативе вступил в контакт с «Движением передовых рабочих Бельгии», с независимыми коммунистическими группками Ги Буржуа в Маконе и Жюльена Стема в Париже, а также с абсолютно неизвестным в самой ФРГ «Кружком марксистских рабочих в Германии». В начале августа 1965 года на парвой встрече этих групп в Люксембурге появился на свет политический устав «Комитета международного революционного фронта» (КМРФ). Новый «интернационал», основанный 27—28 ноября 1965 года в Париже, решил быть независимым как от Пекина, так и от Москвы. Он выступил как против тезиса о мирном сосуществовании, так и против атомного вооружения и взял в качестве образца для подражания кубинскую революцию. Кроме того, его программа предусматривала подготовку нелегальных кадров для участвующих в «Международном революционном фронте» организаций, «дабы в случае потери легально действующих руководителей было обеспечено дальнейшее существование движения»[635]. Соперничающая пропекинская группа в Швейцарии заявила, что она разоблачила Буйара как «полицейского шпика, работающего, вероятно, на секретную американскую службу ЦРУ», и напечатала в своем органе крупным шрифтом «Предостережение о возможных провокациях». В «Предостережении» было сказано: «Ни при каких обстоятельствах не отвечайте на его призывы, письма и приглашения, повсюду предупреждайте неосведомленных товарищей об этом опасном субъекте»[636].

Год спустя шум вокруг этого «интернационала» совсем утих. ШКП вновь перешла на позиции КПК, «поскольку КПК сегодня — единственная партий, верная марксизму-ленинизму», но при этом заявила, что отвергает культ личности (Мао Цзэ-дуна)[637]. Что же касается культурной революции в красном Китае, то она встретила в ШКП полное одобрение:

«Некоторые из мер, предпринятых Красной гвардией, восхищают нас. Таковы, например, закрытие церквей и монастырей с приказом отправить всех лодырей и антиреволюционеров, укрывавшихся там, на работу, отмена процентов для лиц, получивших обратно свою собственность, наказание саботажников и распоряжение о том, что интеллигенты, не работающие на революцию, должны будут теперь служить стране физическим трудом, упразднение ресторанов и богатых домов»[638].

Буйар вновь начал пропагандировать в своём листке западноевропейские пропекинские группы, но те отвернулись от него из-за его «недостаточно высоких политических качеств»[639].

От «Швейцарской народной партии» до антисемитизма