Мара из Троеречья (СИ)

Мужичок спрятал бересту и мешочек и, кряхтя, опустился возле коробочки. Ловким движением потянул дощечку — в тонкой стенке открылся ряд круглых дырочек, по количеству борозд на песке. Толпа затаила дыхание. Некоторое время ничего не происходило, но даже Марушка прониклась моментом и с замиранием сердца разглядывала коробочку. Затем послышалось тихое шуршание. Из дальней дыры показались сначала длинные усы, затем — треугольная голова. Черный жук выскочил из убежища и заработал ножками, перебирая песок. Часть толпы возликовала. За первопроходцем показали усы и другие. Мужики подбадривали их выкриками. Первый застрял на середине борозды, щупая усиками влажный песок и жадно работая жвалами. Остальные вскоре догнали его и обошли.

— Это же тараканье, — Марушка наморщила лоб. — Пойдем отсюда…

Она подождала мгновение, но ничего не произошло. «Наверное, толпа придавила», — рассудила девочка и повернулась. К ее удивлению, Роланд с нескрываемым интересом следил за жуками. «Прямо на живого человека стал похож, — хмыкнула Марушка. — Как бы он не старался, а даже тараканы ему приятней меня, похоже».

Четверо из них остановились посреди дорожек, копошась во влажном песке, будто нашли что-то исключительно вкусное. Тот, что первым выполз — продолжил путь, но у самого конца борозды остановился, закрутился на месте и перевернулся на спину, беспомощно задергав лапками. К нему, охая и расталкивая зевак, метнулся хозяин, упал на колени и попытался сгрести мертвого жука в ладони. Но его оттащили и дали тумаков: нечего лезть, пока забег не окончен.

Пока мужики ждали, когда, наконец, любой из тараканов наестся и поползет дальше, из коробочки выглянул еще один бегун. Вывалился и медленно двинулся по сухой бороздке. Один усик у него был ощутимо короче другого, надкрылья помялись, будто его хорошенько приложили лаптем, а слева не хватало лапки, поэтому жук то и дело заваливался на бок, присыпая себя песком.

— Ну вот, теперь пошли, — удовлетворенно кивнул Роланд и потащил девочку за собой, расталкивая огорошенную толпу.

— Тебе не интересно, кто победит? — спросила Марушка, оглядываясь: один из мужиков уже рвал волосы на голове, остальные застыли, скорбно опустив плечи и повесив головы.

— Потрепанный и победит, чего там ждать? — усмехнулся Роланд. — Драки, которая традиционно начнется в конце, когда они поймут, что их обманули?

— Отчего же? Просто свезло, — уперлась Марушка.

Разочарованные вздохи позади скоро переросли в крики и брань.

— Там подслащенной полынной водой везде полито было, кроме дорожки хромого!.. — возмущенно пробасил кто-то и огрызнулся: — Откуда знаю? Если б ты столько монет за бегуна отдал, горстями б песок сейчас жрал! На, сам попробуй. Мой должен победить был, а не сдохнуть… Гляди, куда этот хмырь с деньгами побежал? Лови его, братцы…

Мужики загудели и ринулись вдогонку за победителем.

— Местная забава, — пояснил Роланд. — Я, правда, ухищрения поинтереснее полынной воды с медом видал.

— Это нечестно, — обреченно вздохнула Марушка.

— Ничего, — обнадежил ее воин. — Сейчас плута догонят и вернут проигранные деньги. А может, еще и компенсацию за издохших жуков из него вытрясут. Так честно?

Марушка неуверенно кивнула. Ветер доносил жалобные крики и мольбы о помиловании.

— Дурная какая-то забава, — скривилась она и веско добавила: — И вообще, тараканье — фу…

Они шли по берегу, пока не показалась среди шалашей, разбитых прямо на песке, лавка травника с блеклой вывеской. Тесная лачуга, заставленная ящиками и мешками до самой крыши — совсем иная, чем в Кемьгороде. Впрочем, это девочку не смутило.

— Выбирай, — Роланд подтолкнул ее к ящикам, кивнув сухонькой старушке за прилавком.

— Какое снадобье ты хочешь, чтобы я приготовила? — растерялась Марушка. — Что у тебя болит?

Роланд поморщился:

— Ничего. Собиралась лечить людей с площади, вот и бери, что для этого нужно.

— А деньги? У меня нет, — замялась она.

— У меня есть, — Роланд звякнул монетками в кармане. — Только не увлекайся.

Марушка не дослушала, юркнула меж ящиков, затаилась, потроша мешки и перебирая травы, раскладывая их прямо на полу. Старушонка за прилавком неодобрительно поглядывала на нее, но молчала — похоже, с покупателями было негусто. Роланд что-то на пальцах объяснял хозяйке, перекатывая в пальцах пару серебряных монет.

Ближе к площади нашлась бы лавка почище и побогаче — такая, чтоб и метелочки — колосок к колосу, и сухие грибы не покрылись белым пушком, и в мешках ромашки не находилась горькая полынь, но Марушка и так чувствовала себя безмерно счастливой. Целый сноп она притащила к прилавку, прихватив по дороге котелок и ступку.

Роланд вскинул бровь.

— Что? — набычилась девочка, позабыв, что мгновение назад не знала, как выразить ему благодарность. — Мне это всё надо, — заявила она, но скисла под взглядом воина и ощипала сноп почти вполовину. — Вот самое нужное и закончится в самое неудачное время, попомни мои слова, — пробурчала она, глядя, как Роланд выгребает медяки из карманов.