Мара из Троеречья (СИ)

Марушка хмурилась, уминая хлеб с вареньем: слушала-слушала Федорин рассказ, да так и не поняла, к чему здесь тараканы? Старуха разозлилась, обозвала в сердцах Марушку необучаемой, но снизошла и пояснила: любой знахарь знает, что запечные жуки воду из тела выводят, ежели их в кашицу перемолоть да растирания сделать. А коли внутрь принимать — и подумать страшно! Вот Кветка и ссохлась. Это хорошо, что хоть и едва живую, но привели страдалицу к Федоре. Еще б пару-тройку дней — и померла бы… А дом знахарки разгневанный люд с землицей бы сравнял.

Марушка поежилась и тряхнула головой, отгоняя воспоминания.

— Тараканьи брюшки! — подскочила она, как ужаленная. — Добрые люди, — совладала с волнением и, утопая ногами в холодном песке, побежала к скопищу на берегу, — мне нужны ваши жуки! Это очень-очень важное дело!

Девочка остановилась и поклонилась до самой земли, мазнув косой по песку. Мужики непонимающе воззрились на нее.

— Я высушу их, растолку в порошок и сделаю настой, чтоб ребеночка спасти! — затараторила она. — Смилуйтесь, отдайте мне своих тараканов…

— Виданное ли дело, жуками лечить? Дуй, отседова, юродивая…

— Все знают, — девочка вздернула подбородок, — брюшки черных тараканов отечности снимают.

— Так поди и налови себе… — ее грубо оттолкнули и спрятали коробчонку под полу куртки, подальше от чужих глаз. — Таких туточки не водится — из самого княжьего града везли. По золотому за бегуна отвалили, а ей возьми да подари за так!

— Но ведь… Там младенец! Крохотный! — взмолилась Марушка. — Помрет, если не помочь. Горло распухло уже — в любой миг задохнуться может… Неужели не жалко?

— Жалко, — кивнул мужик, спрятавший коробочку. — Но младенцев много, а золотой, который я истратил на бегуна — у меня был всего один. Уразумела?

— Не, ну чего мы как звери? — другой мужик вышел вперед. — Я вот своего готов отдать.

Марушка с надеждой подалась вперед, готовая хоть из единственного тараканьего брюшка сделать спасительную выжимку.

— За золотой и четыре серебрухи. Чтоб ущерб покрыть, — припечатал благодетель.

Мужики закивали, соглашаясь, и принялись наперебой называть свои цены. Три золотых! Два и горсть медяков! Как-то скинул цену до пяти серебрух. Низко и гулко зазвенело у Марушки в ушах. Невидящим взглядом смотрела она на мелькающие лица, на раскрытые рты, пока, наконец, не выдержала и стремглав бросилась бежать.

Упала за пару верст, растянувшись всем телом в песке, и сжала до боли голову — шум утихал, помалу возвращались привычные звуки.

— Ты что здесь делаешь? — окончательно в чувство ее привел голос Роланда.

Сначала девочка подумала, что бредит, что не справилась с навалившимся напряжением и правда сошла с ума, но воин стоял перед ней — живой, уставший и злой. Она удостоверилась в этом, осторожно потрогав голенище его сапога. Затем подняла глаза — в руках он держал ветхий ящик.

— А ты что делаешь? — принюхалась девочка.

Роланд помешкал. Пахло полынью.

— Вставай, — бросил он. — Отмучился ребенок?

Марушка покачала головой. Только она собралась всё рассказать, пожаловаться на собственное бессилие, как из лавки травника вынырнула хозяйка-старуха и на непонятном наречии, грозя кулаком, заверещала на Роланда, вворачивая в пылкую речь знакомые ругательства.

— Чего это она? — Марушка разинула рот.

— Ничего, — воин развернулся и понес ящик с полынью в лавку.

Марушка непонимающе глядела ему вслед. Вскоре он с наимрачнейшим видом вынырнул оттуда и схватился за следующий ящик из горы, сгруженной у гнилой стены. Старуха-травница ревностно следила за его передвижениями. Роланд понес груз в лавку.

Марушка не ушла и, вернувшись, ему пришлось признаться:

— Травы твои отрабатываю.

— Значит, золота у тебя совсем-совсем не осталось? — протянула девочка. — Мне нужно, — она задумалась, загибая пальцы, — четырнадцать золотых, две серебрухи и горсть меди…

— И зачем?

Марушка опустила голову и принялась разглаживать ладонями песок, подбирая слова. Роланд бросил скрипучий ящик, сел на край. И все равно смотрел на нее сверху-вниз.

— Тараканов купить, — едва слышно пробормотала она, не поднимая лица.

— Чтобы что? В бегах поучаствовать хочешь?

— Младенчика вылечу, — девочка вскинула голову и, наконец, взглянула ему прямо в глаза. — Засушу, растолку, настой сделаю и ребеночка обмажу. Тогда-то он и сдуется.

— Звучит не очень-то многообещающе, — скривился Роланд. Старуха-травница размахивала руками и бранилась, явно намекая, что под весом воина развалится бесценный ящик. — Уверена, что это поможет?

— Обязательно поможет! Только это и может хворь победить, — Марушка спешно закивала. — Ты дашь мне денег?

— У меня нет.