Мара из Троеречья (СИ)

— Всё не так, — Марушка покачала головой. — Покуда есть такие, как Арчибальд, люди будут идти к ним за чудесным исцелением. Не к знахарям, не к травникам. Простые лекари, бывает, что и ошибаются, да и честно признают, что не всесильны. А обманщики говорят складно, за любые хвори берутся и обещают всего и сразу… Поэтому им хочется верить. Поэтому к ним идут за чудом.

— Но уходят ни с чем.

Марушка засопела, ускоряя шаг:

— Это хорошо, что Арчибальд водичкой торгует — она не навредит хоть. Чаще больных после такого лечения прикапывают, Роланд. Тогда уже некому пожаловаться, что его облапошили… А продавец чудодейственного средства живет и здравствует и дальше обирая легковерных… И наказания никакого не понесет.

Она помолчала, обдумывая свое последнее желание, а потом посмотрела на воина с мрачной решительностью:

— Ты сделаешь, как я просила?

— Хорошо, я убью его, — поразмыслив, согласился он. — И пособницу его заодно.

— Нет, — ахнула Марушка, — Малену не трогай! Она не виновата ни в чем…

— Но как же, — Роланд хохотнул, — руки-то замарала, с Арчибальдом на пару людей облапошивая.

— Не ведала, что творила!

— Защищаешь ее, потому что пару раз видела? Она ведь подружка ворюги, правильно? Наверняка, крутила темные делишки и до того, как с шарлатаном этим спуталась… Вот и настигнет ее наконец справедливое возмездие.

— Вовсе всё не так! И не пару раз, — вздохнула девочка, — а один всего. Она не плохая, Роланд! У Малены тяжелая жизнь была! Наверное… но иначе она бы никогда-никогда!

— Ладно, не оправдывайся, — отмахнулся он. — Ты смешно ерепенишься, когда что-то идет не по-твоему.

Марушка фыркнула, да так и пошла, отвернувшись в сторону. Город будто вымер — не слышалось ни шепота, ни шороха. Ни Арчибальда, ни Малены, ни их телеги на привычном месте не нашлось. Только тянулись вдаль по глиняной дороге следы от колес. А посреди площади стоял мужик в суконной рубахе, шамкал ругательства беззубым ртом да потрясал кулаком куда-то в небо.

* * *

Девчонка брела, загребая носками сапог песок, еще не прогревшийся под утренним солнцем. Блестели первые лучи, танцуя на гребнях волн. Кричали чайки, шумел прибой, но люди, собравшиеся на берегу, перекрикивали и их. Лодочник прибыл. Толпа бесновалась, билась не на жизнь, а на смерть за горстку лепестков.

— Что это? — слепо прищурилась Марушка, поставив ко лбу ладонь козырьком. — Травы лодочник привез?

— Угу, — кивнул Роланд.

— А почему они кричат и дерутся? — спросила она, закусив губу. — Вроде, радоваться же должны…

— Потому что народу много, а вот трав — нет. На всех может и не хватить. Помнишь, что очередь советовали с ночи занимать, чтоб урвать свою часть?

— Должно быть, это очень редкие травы, — вздохнула Марушка.

Они постояли немного молча, прислонившись друг к другу, как старые друзья после тяжелого боя, дожидаясь, пока изрядно потрепанный лодочник не вырвется из цепких рук страждущих. Мешки с травами остались валяться на песке. Люди потрошили их, набивая карманы, распихивая сухие листья и лепестки, куда придется.

— Пора? — Марушка потопталась на месте.

Сухопарая женщина вцепилась в длинную бороду нагребшего целую котомку трав мужика, драла ее — только клочья в стороны летели, и визжала, будто у нее отобрали последнее. Лодочник, придерживая порванный рукав, возвращался, подволакивая ушибленную в потасовке ногу, к челну.

— Пора, — кивнул Роланд.

Он махнул лодочнику, взял девочку за руку и, подстраиваясь под сбивчивый шаг, повел за собою. Перевозчик уже залез в лодку и поторапливал путников жестами, пугливо оглядываясь на толпу, мутузящую друг дружку за сухоцветы. Судно покачивалось на волнах, удерживаясь благодаря одному веслу, воткнутому в илистое дно. Отплясывало лучами солнце, мерцая розовым жемчугом на водной глади.

— Прощаемся, да? — Марушка покрутила головой и сглотнула, занеся ногу, но никак не решаясь ступить в лодку. — Так скоро…

Роланд хотел сказать какое-то напутственное слово, попросить ее не бояться или заверить, что все будет хорошо.

— Что еще? — спросил вместо того.

Она смотрела вдаль, на линию коробочек-домиков, возведенных на песке и глине.

— Жаль, что Лиса здесь нет… — подбородок у девочки задрожал, — Он был моим единственным другом.

Она развернулась одним рывком, зажмурилась и шагнула. Промахнулась, и нога ее утонула в холодной воде мелководья. Марушка взвизгнула, отскочила и только что не зашипела, как сделала кошка, увязавшаяся за ними на берег, намочив рыжую шкурку брызгами.

— Я могу быть твоим другом, — предложил Роланд, поддерживая девочку под локоть и помогая взобраться на лодку. — Если захочешь…

— Ну уж нет, — взъершилась Марушка и заболтала ногами в воздухе, когда он обхватил ее руками за пояс и поднял над волнами. — Это, может, даже хорошо, что с Лисом мы рассорились и раздружились навсегда. Вряд ли я успею заскучать на острове, — протянула она, — прежде чем меня разберут… Но если ты станешь моим другом — боюсь, я буду тосковать. А мне этого совсем не хочется…