Марахси

— Вы угробили фаворитку, на которую у нас был покупатель! — заорал Бык, прекратив себя сдерживать. — Кто вам дал право лезть в мои дела? Администратор я, а не вы! Занимайтесь своей безопасностью! Или даже это вам не по зубам?

Саммю выпрямился пружиной, железной и острой, грозящей разрядиться прямо в горло тому, кто перейдет невидимую границу дозволенного.

— Я занимаюсь именно безопасностью, — сказал он. — Всего предприятия в целом. Старуха свое отработала, ставки на нее пиковые, при таком раскладе мы однозначно и зрелищно выводим кассина из игры, пока он не унес банк. Любого. Ее время пришло, только и всего.

— Что вы ей дали с пивом?

— Это не ваше дело, — серьезно ответил Саммю. — Действительно не ваше, не нужно знать лишнее. От многих знаний многие печали.

Бык не нашел что ответить, рывком раскрывая тесный ворот администраторской униформы. Саммю подошел и сочувственно помог ему с застрявшей в прорези пуговицей.

— Знаете, — мирно сказал он, — когда мы только начинали заниматься этим бизнесом, я планировал тоже ставить на кого-нибудь, но Ромул сказал, что делать этого не нужно. Поставишь, начнешь болеть за него, привяжешься, и глазом моргнуть не успеешь, как тебя поимеют и в хвост, и гриву.

— Зачем вы мне это говорите?

— Зачем? — Саммю засмеялся. — Я не думаю, что вы симпатизировали Старухе. Переживаете так потому, что мальчишка расстроится из-за ее смерти. А вы к нему слишком нелояльно относитесь. Выгораживаете, защищаете, о психике его заботитесь. Что будет, когда придет его очередь выходить из игры? А такой момент настанет, и очень скоро, он тоже близок к пику ставок. Что будете делать тогда? Найдете следующего? Превратите свои нервы в руины? Мой вам совет — победите эту глупую привязанность. Если вам одиноко, ищите для союза равного или не ищите никого, из мезальянсов ничего хорошего не получается.

Он достал сотню, аккуратно вложил ее Быку в нагрудный карман и очень по-дружески прихлопнул ладонью.

Глава 16. Подозрения и перспективы

Вызванные на допрос в кабинет Саммю техники, вытащившие мальчишку из мастерской, показали, что при встрече тот не испугался, не понял, куда попал, просто заблудился и был рад помощи.

— Мы дали ему ходунка до камеры, он и утек, — словоохотливо поясняли они наперебой. — Взрослее даж блудются, а он ущо пцан, понятно дело, сбился. Отож в своем уме кто к ломаным ромульяни полезет. Тама и табличка на двери, шоб не влазить, а он читат не умет, ну и влез, а куды выйти, не знат...

Саммю слушал эту ахинею, кивая головой, и Бык уже решил, что объяснение его вполне устраивает, но тот вдруг спросил:

— К какой камере вы ему выписали провожатого?

— Дык к своей, домой, обратно, — хором заголосили техники, пока Саммю не рявкнул:

— Номер, скоты!

Тут и выяснилось, что мальчишка назвал своей семьсот тридцать пятую камеру. Туда техники на голубом глазу ходунка и отрядили, потом ходунок вернулся, тем дело и кончилось. Саммю велел им убираться вон.

— Почему семьсот тридцать пятая? — не удержался Бык, когда кабинет опустел. — Может, ошибся? Это же черт знает где на отшибе.

— Нет, не ошибся, — покачал головой Саммю. — Из семьсот тридцать пятой была девчонка Киршан. Помните такую? Вторая дебютантка, рыжая.

Рыжую девчонку Бык вспомнил, голое плечо, веснушки, а также то, что обещал Малому узнать о ее судьбе, но так и не узнал за всеми делами. Видимо, неизвестность толкнула мальчишку в бега.

— Простое любопытство, по-человечески вполне объяснимое.

— Да уж, — засмеялся Саммю. — Ошибся, заблудился, читать не умеет, камеру перепутал, про подружку хотел узнать… Тысяча и одна ночь.

— Мне все это не нравится, — покачал головой Ромул.

— А то, что он к бабе бегает, вам нравится? — ехидно уточнил врач. — Скоро ваши кассины беременными на поединки начнут выходить.

— Девчонка жива? — спросил Бык.

— Что ей сделается, — отозвался Саммю. — Толку из нее не вышло, пару боев продержалась на одном везении. Ставки ни о чем, покупателей нет, следующий бой, скорее всего, последний.

Быку судьба Киршан была глубоко безразлична, гораздо больше его беспокоило выражение лица Ромула. Тот сдвинул брови и о чем-то напряженно раздумывал. Саммю покачивал ногой, упиравшейся в соседний стул, и, пока никто не видит, в шутку пристреливался скрепками в мусорное ведро.

— Мальчишку не трогайте, — наконец сказал Ромул. — Сообщение нам расшифровать не удалось, контакт по-прежнему неизвестен, так что он нам нужен живым, здоровым и ничего не подозревающим.

— Сейчас он в сто пятой, наверняка думает, что никто ничего не заметил, — ответил Саммю. — Пусть продолжает так думать.

— Где гарантия, что снова не удерет, когда дверь откроется?

— А ему кто-нибудь сказал, что Старуха в лазарете? — Саммю вопросительно посмотрел на Быка.

— Из их барака мы тогда кроме нее никого не вызывали, вряд ли.

— Вот и хорошо. Пусть узнает, тогда можно двери вообще не закрывать.

— Почему? — в голосе Быка так очевидно прозвучало недоумение, что Саммю расхохотался.

— Вы меня разочаровываете своей ненаблюдательностью. И неромантичностью. Даже наш герр доктор заметил.