Марахси

Бык торопливо вышел с балкона, постоял среди орущей дикторской смены, развлекавшей публику анекдотами и прибаутками в пересменок между боями, и решил, что сегодня будет спать, крепко и старательно, даже если придется для этого выпить все оставшееся снотворное. О том, что его почти не осталось за последнюю неделю, он старался не думать. Вигго проводил его равнодушным взглядом, слегка спустив наушники, но Бык вдруг остановился, повернулся к нему.

— Когда вы успели разлюбить классику? — спросил он. — Раньше ваши треки мне нравились больше, классика все-таки приподнимает над обыденностью, а эта поп-культура, рок-н-рольчики и прочее, это же потакание низменным вкусам. Марахси что, распространяет свою черную пыль на любые мозги? Под веселую музыку умирать приятнее? Или вы думаете, что это все понарошку?

— Не понимаю, о чем вы, — Вигго потер глаза. — Что не так?

— Все в порядке.

Проходя мимо кабинета Саммю, он дал себе слово не поворачивать голову и не смотреть на мониторы. Почему он оказался стоящим за спиной Саммю, объяснить бы решительно не смог. Но тот нисколько не удивился, подвинулся в сторону и дал ему место у экрана.

Лазарет был нарезкой узких боксов-пеналов с длинным проходом в середине. Аппаратура в них была громоздкой, старой и дышала на ладан. Откуда она появилась на Марахси, Бык не помнил, кажется, ее тоже привезли на утилизацию, техники в ней долго ковырялись, прежде чем она заработала. А вот кровати, меняющие наклон и высоту, они покупали сами, когда Колизей только начинал, каждый успешный кассин был на вес золота — фаворитов было мало. Это сейчас их целая когорта. Когда все успело так измениться?

Старухина кровать была в фокусе камеры, снималась сверху, видимо, оборудование прикрепили к стене под потолком. Сама Старуха в больничной робе уже не напоминала монументальную фигуру с маской. Покрытые бинтами руки безвольно лежали поверх тощего одеяла, оставшиеся в тени глаза напоминали черные провалы. Она почти не двигалась, повязки оставляли возможности для маневра только шее и голове. Прикрепленный к ней монитор тихо попискивал, показывая цветные кривые и непонятные цифры. Сейчас Старуха не спала, смотрела в камеру, не зная о ее существовании, и без косметики выглядела призраком без единой кровинки в лице.

— Сколько ей лет на самом деле? — спросил Бык.

— Неизвестно, — помедлив, ответил Саммю. — В этом есть что-то философское. Когда не знаешь собственный возраст, то понятия не имеешь, старость у тебя или молодость, подходящ для тебя объект страсти или же ты совершаешь преступление по цивилизованным меркам.

Бык отошел в другой конец комнаты и достал сигареты. Пропади все пропадом. Прикуривая, он увидел, как лицо Саммю изменилось. Тот приподнялся в кресле и подался вперед, натягивая наушники. Из какого-то мазохизма Бык остался стоять там, где был, глядя в пол и ожесточенно затягиваясь. Трибуны привычно бесновались за стенами и под полом, никотин сжимал горло, оседая на языке грязью, а на легких — пеплом Марахси, черным и смертоносным.

«Парадом планет» называлась неделя боев фаворитов. Никаких новичков, только кассины-чемпионы и самые опасные ромульяне. Условия поединка тоже устанавливались самые жесткие. Ставки во время «парада» подпрыгивали до небес, многие даже спали в зале, чтобы не пропустить ничего и не потерять место. Выигрыши, если верить прогнозам букмекеров, сулили быть фантастическими.

Из-за растянутых там и тут спальников и тряпок зал начал походить на лагерь цыганских беженцев. Администрация со своей стороны делала все, чтобы пребывание зрителей было максимально комфортным и удобным — раздавала бесплатную воду, принимала ставки прямо в зале с передвижных терминалов. Семейные гости занимали сектор под балконом, у него был свой выход в Дартсаршери, без боязни, что тебя задавят или обчистят карманы. Остальной зал кипел и бурлил, иногда вспыхивали драки. Все конфликты улаживали униформисты, разводившие драчунов в стороны и от имени администрации выдававшие конфеты, в состав которых входил транквилизатор.

На арене до начала «парада» нанятые за несколько кредитов доморощенные фокусники и кривляки поддерживали в зале настроение праздника. Реклама фаворитов висела на каждом углу, желающие могли приобрести ее в бумажном виде. Даже не глядя в нее, Бык прекрасно знал, кто стоит в верхней строчке турнирной таблицы.

«Парад планет» всегда открывался в полночь, дикторские смены были в состоянии полной готовности. В прошлый раз один из комментаторов упал в обморок прямо на микрофоны, и сменный диктор подхватил реплику на полуслове, продолжая ее и одновременно сталкивая несчастного со стула вниз и занимая его место — шоу должно продолжаться.

— Вы меня избегаете? — прямо спросил Саммю, встретившись с Быком на лестнице, ведущей в кабинет Ромула. — Не могу понять причину, кажется, ничем не портил вам настроения.

— Просто устал, — кратко ответил Бык. — Сколько времени уже тут пашем без отпусков. Сначала завод, потом Колизей. Вы не чувствуете себя выжатым?