Марат. Любить вопреки

Игнорируя ее, иду за отцом на улицу. Вижу Марата за воротами. Лицо в ссадинах, руки в карманах. Его слегка качает, но он пришел, ждет. Я понимаю, если бы сегодня меня никуда не повезли, Марик проторчал бы тут весь день. Один. Раненый весь. И, похоже, простывший. А потом пришел бы завтра и послезавтра. А ему надо не просто отлежаться. Ему надо в больницу.

Мар улыбается мне. Хочу подойти, но отец удерживает.

— Я сказал, что он поедет с нами, а не то, что я позволю ему находиться рядом с тобой. В машину!

Испуганно смотрю на Марата. Он пересекается взглядом с моим отцом, кивает мне и идет ко второй машине, которую выгнали со двора специально для него.

— Это жестоко, — говорю отцу уже в машине. — Скажи, тебе совсем плевать на то, что я чувствую?

— Если бы мне было плевать, тебе бы уже сделали аборт. Думаешь, я не нашел бы клинику, работающую, например, в ночное время? Да я бы купил ее, Рори, если бы мне было нужно! Но я везу тебя на осмотр, после которого буду принимать решение.

— Я должна быть благодарна?

— Ты считаешь, что нет?

Молчу, отвернувшись к окну. У меня нет сил с ним спорить. Хочу в соседнюю машину к Марату. Уткнуться носом ему в шею и не двигаться.

Мы добираемся до знакомой мне клиники. Не удивлена, что отец привез меня именно туда, где обсуживаемся мы и еще много наших знакомых из моего круга.

Отец отворачивается, а я проскальзываю за его спиной и ныряю в объятия Марата так быстро, что охрана не успевает среагировать. Утыкаюсь носом ему в грудь. Он обнимает. Прижимает к себе бережно, но крепко. Целует в макушку. Я чувствую, как он дрожит, а еще жар даже через одежду. Поднимаю взволнованный взгляд, касаюсь его колючей щеки.

— Ты горишь.

— Это не важно, мечта моя, — улыбается пересохшими губами.

— Аврора! — рявкает отец. — А вы какого хрена стоите и смотрите?! — достается охранникам. Те делают по шагу к нам с Маратом. Я испуганно прижимаюсь к нему сильнее. Отец отрицательно качает головой и машет нам, чтобы заходили.

Я не отпускаю Марика ни на секунду. Его обжигающая ладонь крепко сжимает мою. Он тяжело дышит со свитом и хрипами. Сдерживает кашель и старается приободрить меня взглядом.

Мы даже в кабинет к гинекологу заходим с ним. Отец не хочет скандала на людях, а я пытаюсь использовать каждую секунду, чтобы побыть с тем, без кого не могу дышать.

Меня осматривают, пока Марат ждет за ширмой. УЗИ, результаты анализов и еще какие-то непонятные мне обследования занимают больше двух часов. Врач задумчиво смотрит на принесенные ей результаты, качает головой и при мне говорит отцу:

— Нельзя делать аборт…

В низ живота будто падает пара кирпичей. Значит он собирался. Он лгал мне! Отец читает все по моим глазам. Слышит, как сжимает зубы Марат.

— Мы об этом даже не думали, — вклинивается в разговор.

— Заткнись! — рычит на него отец. — Просто заткнись сейчас! Почему нельзя? — обращается к врачу. — Она просто глупая девочка, сделавшая ошибку. Какие дети в восемнадцать, Надежда Ильинична? Аврора сама еще не выросла! — ударяет кулаком по столу.

— Трофим Игоревич, дело не в этом, — гинеколог спокойно переносит приступ его гнева. — С вероятностью более девяноста процентов последствия аборта станут для вашей девочки необратимыми. Я вам больше скажу, скорее всего, если Аврора выносит этого ребенка, он будет у нее единственным. Я вашей жене ни раз говорила, что за женским здоровьем девочки надо следить так же тщательно, как за собственным. Но что она, что вы с ее слов, считали, что Рори всего лишь ребенок и в этом нет необходимости. Я сейчас не буду вам рассказывать о всевозможных инфекциях и их последствиях. Есть результат. Есть беременность. Ее надо сохранить, если вы не хотите оставить дочь бездетной.

Я сильнее прижимаюсь к Марату в ожидании вердикта отца. Он молчит. Марат хрипло дышит мне в макушку.

— Дайте мне поговорить с Авророй наедине, — просит отец.

Я впиваюсь в руку Марата ногтями. Отец смотрит на меня, хмыкает и отворачивается. Надежда Ильинична поднимается первой. Подходит к нам, гладит меня по волосам, касается лба Марата.

— Пойдемте, молодой человек, я попрошу, чтобы вам вкололи хорошее жаропонижающее, пока вы не потеряли сознание.

— Я не собираюсь за это платить, — говорит ей отец.

— Не переживайте, Трофим Игоревич, это за счёт клиники. Пойдемте. Здесь вашу девочку не обидят, — улыбается Марику мой гинеколог. Я благодарно улыбаюсь ей в ответ. — Мы будем в коридоре, когда вы закончите.

Мар целует меня в висок, тяжело поднимается и пошатываясь уходит за врачом. Мне снова становится холодно и очень страшно. Без его тепла, его поддержки кабинет напоминает морозильную камеру, и я жалею, что не взяла с собой свое одеяло.