Марево

— Она сейчасъ выйдетъ, предупредилъ онъ вопросительный взглядъ гостя;- будьте осторожнй, она нездорова; ей всякое волненіе вредно…. Вчера ей было очень плохо….

— Я пришелъ проститься, отвтилъ Русановъ.

Леонъ хотлъ еще что-то сказать, но тутъ вошла Инна, и подавъ Русанову руку съ безпечною улыбкой, подсла къ нимъ.

— Онъ собирается, несмло сообщилъ ей Леонъ;- онъ узжаетъ, прибавилъ онъ посл небольшой паузы.

— Такъ скоро? сказала Инна тономъ офиціяльнаго сожалнія:- я думаю, вы ничего не успли посмотрть въ Англіи?

— Не удалось, отвтилъ Русановъ, закусивъ губу;- я думалъ остаться надолго, но что длать….

— Ну, добрый путь; вернетесь домой, поклонитесь нашимъ…. Аня пишетъ, что онъ будетъ каждый годъ высылать мн такую же сумму; передайте ему, что это лишнее…. Если нужно будетъ, я напишу….

Каждое слово, какъ ударъ молотка, отдавалось Русанову; забывъ всякое приличіе, онъ пристально глядлъ ей въ лицо, стараясь уловить хоть малйшее измненіе. Она выдержала взглядъ, потомъ плавно перевела глаза на часы, оправила вязаную салфетку на стол, и затмъ ужь только мелькомъ взглядывала на Русанова.

— Больше ничего не имете сказать мн? сухо спросилъ онъ.

— Кажется нтъ…. Да, если вздумаете писать, не забудьте Аниной теплички; мн очень интересно знать, что у него тамъ посажено, хорошо ли принимается….

— И только? произнесъ онъ съ удареніемъ.

— Да что жь вы на merci напрашиваетесь? улыбнулась она черезъ силу:- ну merci, что не забыли, что такъ любезно взяли на себя братнино порученіе….

Русановъ придрался къ разговору о Малороссіи, и надясь выиграть время, а вмст кольнуть и пробудить ее, сталъ разсказывать про Бобырца, какъ онъ просваталъ дочь за очень порядочнаго человка, какъ сосди подтрунили надъ странною фамиліей жениха и обиженный отецъ отказалъ ему….

Инна не дослушала, вышла въ спальню, стала передъ зеркаломъ, и начала разчесывать волосы.

Русановъ это все видлъ, внутренно посыпая ко всмъ чертямъ Леона; онъ все изобрталъ, какъ бы его спровадить.

— Мы сегодня собираемся на представленіе типовъ. Пріхала миссъ Терри изъ Лондона… Не хотите ли вы вмст? вышла Инна. — Ахъ, вдь вамъ укладываться надо! будто спохватилась она.

Смутное чувство подсказывало Русанову, что ждать больше нечего.

— Да, пора, поднялся онъ, отыскивая перчатки:- прощайте, Инна Николаевна, дай Богъ вамъ всего лучшаго…

Она подошла къ нему чуть слышно, положила об руки въ его, и посмотрла на него почти съ материнскою нжностью.

— Прощайте, сурово перебилъ Леонъ, стиснувъ ему руку:- Не забудьте, что я вамъ говорилъ, обнялъ онъ Русанова.

Тому словно туманъ застлалъ глаза; онъ что-то пробормоталъ о томъ, какъ тяжелы всегда такія минуты.

— Да, да, послышалось ему, но кто говорилъ, онъ ужь не могъ разобрать, и пошелъ. У воротъ онъ обернулся, взглянулъ на окно: никто не показывался….

"Ну, нтъ — значитъ нтъ," проговорилъ онъ въ отчаяніи.

Ему все мерещилось, что она вернетъ его, или сама выбжитъ….

На другой день утромъ паровое судно вышло изъ гавани ***, и какъ обыденное проявленіе приморской жизни, почти никмъ не было замчено. Въ числ пассажировъ, облпившихъ бортъ, стоялъ Русановъ съ подзорною трубой, направленною на берегъ. Поодаль отъ немногихъ зрителей, бросилась ему въ глаза группа женщины въ сренькомъ плать, опиравшейся на загорлаго бородача; онъ усплъ разглядть вьющіеся по втру черные локоны, но пароходъ шелъ такъ шибко, что фигура тотчасъ замутилась въ стекл; онъ сталъ усиливать увеличеніе, второпяхъ не находя фокуса, наконецъ кое-какъ приноровился: на мгновенье выступило бдное лицо съ такою болзненною улыбкой, съ такимъ страдальческимъ взглядомъ…. Судорожно звякнулъ онъ трубой въ бортъ и разбилъ ее въ дребезги….

XII. Домашній очагъ

Есть что-то поразительно грустное въ просторныхъ, запущенныхъ покояхъ вашихъ старыхъ, барскихъ домовъ. Штучный полъ покоробило; углы и линіи карнизовъ замтно повело; старинная мебель неуклюже замерла на обычномъ мст; плотныя бархатныя драпри гостиной едва даютъ свтъ на вышедшую изъ моды бронзу и фарфоръ; массивныя картины въ широкихъ рамахъ, десятки лтъ не видавшія губки, пожухли, потемнли…. Тишина изрдка нарушается глухимъ боемъ стнныхъ часовъ въ длинномъ футляр краснаго дерева, а какъ затопятъ печи, да начнется трескотня по угламъ, что-то именно выживаетъ свжаго человка. Таковъ былъ домъ, оставленный Русановымъ на попеченіе стараго дядьки. Самъ Псоичъ, высокій, худощавый старикъ съ окладистыми сдыми бакенами, вчно въ долгополомъ неизносномъ синемъ сюртук и бломъ галстук, какъ будто служилъ необходимымъ дополненіемъ къ дому.