Маргарита едет к морю

Че раскраснелся, на его худых щеках даже сквозь загар выступил румянец. Он горячился, едва не подпрыгивал на месте, как встревоженная птичка, и сердито поглядывал в окно. Маргарита понимала, что сердится он не на нее, начиная «разбор полетов» с себя. И еще одна нехорошая мыслишка проскочила – ей это было на руку. В хаосе ощущений (радость от того, что все обошлось, облегчение, укоры совести) Чертополох не заметил, как на его вопрос «Но как же ты выбралась?» Маргарита соврала. Она ответила: «Просто пошла вперед, подсвечивая дорогу планшетом». Почему-то рассказывать про помощь Валерки ей снова не захотелось. Одно дело – непонятные поезда-призраки, совсем другое – тайный друг.

Вот и вечером, когда вся компания, включая Корицу и Александра Васильевича, расположилась на ужин в «Трюме капитана Карпо», девочка то и дело поглядывала на хранилище и вместилище своего секрета – планшет. Она достала его из рюкзака и положила рядом с собой – не побегут ли снова внизу дисплея синие буквы? И вообще, о чем хотел попросить ее Валерка? Кто он такой и почему так внезапно отключился? Надо поинтересоваться, есть ли у него аккаунт «ВКонтакте». Хотя и так ясно, что нет. Маргарита не могла бы толком объяснить своего чувства. С одной стороны, она догадывалась, что имеет дело с чем-то явно сверхъестественным. Но с другой стороны, понимала, что уже немножко влюблена в Валерку, как, допустим, в своего самого обычного одноклассника.

Между тем Корица за столом обсуждала с Александром Васильевичем театральные дела, которые, как всегда, «шли кувырком». Хорошо, что удалось утихомирить Главную Героиню, переселив ее из обычного номера в небольшие служебные апартаменты, где раньше проживал директор пансионата, на сегодняшний момент уволенный за растрату. Но завтра уже собирались провести на новой сцене контрольные репетиции спектакля «Эхо войны», а дочка Снежаны – Анжелика, исполняющая в постановке «девочку», неожиданно подхватила ангину. «Представляете, – горестно восклицал режиссер-директор, – объелась на жаре мороженого! Что делать?»

Игнорируя накал эмоций, капитан Карпо поставил на стол большую миску салата (сочные помидоры, фиолетовый базилик, свежайшая брынза) и принес «на закуску» блюдо с копченой золотистой ставридкой. На первое полагалась ароматная юшка[17] из трех сортов рыбки. Александр Васильевич сегодня вел себя более благоразумно и на отдельный заказ не претендовал. Потом, кряхтя, Карпо достал с полки, тянувшейся под потолком по всему периметру заведения и заставленной разными необычными предметами, удивительный светильник. Со словами «для дорогих гостей самое дорогое» он поставил его на стол. И Маргарита забыла про еду, разглядывая странный объект. Она никак не могла понять, из чего тот сделан.

– И не поймешь, дочка, – пробасил Карпо, погладив ее по голове, – за основание тут гильза от снаряда, а вместо лампового стекла – чекушка из-под водки. Работает и на солярке, и на керосине. Семейная реликвия – лампа-коптилка[18]. Она с нашей семьей всю войну прошла. Мой дед, Федор Горчица, которого из-за инвалидности на фронт не взяли, ее еще в 1942 году сотворил, когда электричество на несколько лет пропало. Севастополь ведь страшно бомбили – и немцы, и свои, когда город освобождали, какое уж тут, етишкин кит, электричество…

– А вы были на войне? – благоговейно поинтересовалась Маргарита.

– Что ты! – всплеснул руками Карпо: он к тому времени принес пузатенькую бутылку с ромом и присел со всей компанией. – Я уже после родился. А войну помню даже не по рассказам – по вещам. Например, спал я на веранде, на тюфяке, – так его бабушка моя сшила из холщового мешка немецкого, в котором мука хранилась. Добротные были мешки с немецкими готическими буквами, которые, как ни старались, етишкин кит, вытравить никак не могли. А чтобы лишних разговоров не пошло – и так ко всем, кто на оккупированной территории жил, относились с подозрением – сверху такого тюфяка чехол надевали. И меня еще в ванне купали, у которой на боку следы такие остались – от пуль, вернее, от пулеметной очереди. Дед подобрал ее в степи, отдал другу – тот заклепал. Я помню, маленький совсем, сижу в воде, пальцем рубцы эти ковыряю. «Раненая», – думаю. И кто, етишкин кит, мог представить, что война на нашем веку вернется? Оказалось, что некрепко она в здешних краях спала, неглубоко поганую зарыли!

– А мы сегодня тоже могилу солдата видели, – выпалила Маргарита и смутилась.

– Куда ездили? – Карпо почему-то сразу и уверенно посмотрел в сторону Че.

– На Инкерман, – ответил тот, подставляя Карпо рюмочку.

Тот наполнил ее до краев, крякнув:

– Под ушицу святое! Шампанку навещали? – подмигнул он, молодецки утерев усы рукавом.

– Нет, на завод не заходили, – покосившись в сторону Корицы, бойко ответил Че.

– Да и я не про завод. Вы, когда в автобусе ехали, крест большой, белый, на горе с левой стороны по ходу видели? Среди каменных развалов? Где хаос?

Заметив, что Маргарита подняла удивленные глаза от тарелки, Карпо специально для девочки пояснил: