Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Скорее всего, политика по отношению к частникам зависела от многих переменных и поэтому очень часто менялась. В разное время ее могли определять и экономические интересы государства в целом (ситуация послевоенного кризиса и нехватки товаров народного потребления), ведомственные интересы различных министерств, а также личное отношение крупных советских руководящих деятелей.

Ведомственные интересы часто определяли развитие различных сторон жизни советского общества, и частное предпринимательство не является исключением. История противостояния «групп» Марьяхина и Мехлиса — наиболее характерный пример. Однако подобные противостояния, но в более мелком масштабе, происходили постоянно. Например, в 1951 г. МВД решило ликвидировать так называемые толкучки, как рассадник преступности. Городским властям во многих городах СССР было приказано очистить территорию «толкучек». Однако этому решению воспротивилась Генеральная Прокуратура. Закрытие толкучих рынков было квалифицировано как «попрание конституционных прав советских людей»[1162]. Довольно необычная риторика для того периода.

Отсутствие единой, продуманной политики в отношении частного предпринимательства прекрасно иллюстрируют региональные различия, которые существовали в разных республиках СССР. В то время как в республиках Средней Азии и на Кавказе отношение к «теневикам» было достаточно либеральным, на многое власть закрывала глаза, в славянских республиках СССР режим был достаточно суров. Особенно выделялась в этом плане Украина. Например, в 1952 г. несколько крупных украинских «теневиков» было приговорено к смертной казни — случай экстраординарный для последних лет сталинского правления.

Как известно, смертная казнь в СССР была отменена в 1947 г. Через три года, в 1950 г., смертную казнь вернули, но только для случаев, связанных с преступлениями против государства, таких как шпионаж и контрреволюция. По отношению ко всем остальным преступлениям смертная казнь не применялась. Тем более она не могла применяться к подпольным предпринимателям, поскольку данное преступление не считалось таким уж тяжелым. Так что вынесение смертного приговора украинским «теневикам» объясняется вмешательством Н. С. Хрущева — в то время первого секретаря ЦК КП(б)У. Н. С. Хрущев крайне негативно относился к любым проявлениям подпольной предпринимательской активности. Следуя его указаниям во чтобы то ни стало «уничтожить расхитителей социалистической собственности», суд квалифицировал деяния подсудимых как «экономическую контрреволюцию» и приговорил их к смертной казни[1163]. В дальнейшем личная неприязнь Н. С. Хрущева к частникам сыграет очень важную роль в развитии теневой экономики в СССР.

Однако в целом подобная неприязнь к «теневикам» достаточно редко встречалась в среде советской элиты. Напротив, процесс принятия потребительских ценностей советской элитой, начавшийся еще до войны, активно продолжался и в послевоенные годы. Инспекторы Министерства государственного контроля в 1947 г. отмечали глубокий сдвиг, произошедший в ценностях номенклатуры. Согласно их отчетам, представители советской элиты, «теряя все моральные ограничения, нарушая категорические постановления правительства», занимаются личным обогащением. Например, заместитель председателя Моссовета Селиванов в 1946 г. получил пять дамских пальто, три костюма, по шесть платьев и детских костюмов, по десять рубашек и пар обуви, 11 комплектов нижнего белья, 35 м текстиля, 8 м шелка, 3,5 м шерстяной ткани — всего на сумму 22 тыс. руб. Подобные случаи были также отмечены в Свердловске, Ленинграде, Ташкенте, Алма-Ате и других городах СССР.

Конечно, масштабы обогащения послевоенной элиты кажутся современному читателю смешными. Даже высокопоставленные советские чиновники были намного беднее своих западных коллег. Однако сути дела это не меняет, страсть к обогащению, к более высокому, чем у основной массы, уровню жизни, к «престижному потреблению» оказывала мощное влияние на действия власть имущих.

Несомненно, подобный сдвиг в ценностях политической элиты повлиял и на положение частных предпринимателей. Советские чиновники (в том числе судьи и прокуроры) перестали видеть в «теневиках» «классовых врагов». В самом деле, зачем ненавидеть и искоренять тех, кто пусть другими средствами, но также добивается улучшения материального положения.

Сближение партийной элиты и подпольных бизнесменов обуславливалось не только общими ценностями, но и взаимной выгодой. «Теневики» нуждались в государственном прикрытии подпольных операций, а чиновникам сотрудничество с предпринимателями приносило деньги и дефицитные товары.