Марьяжник

Степан не столько слушал, сколько следил за движением ее прекрасных губ. Он давно уже взял себе за правило ни с кем особо не сближаться и всегда оставлять свое сердце свободным, но это вовсе не означало, что он чурался женского общества. Как раз напротив… И Белла Розенталь относилась к той самой категории женщин, которые увлекали его…

Однако суть сказанного Звонарев уловил.

– А вы исключительно за идею? – не без доли иронии, впрочем, глубоко скрытой, поинтересовался он.

– Да, я за идею, – гордо ответила женщина, демонстрируя свой остро вскинутый подбородок. – Наше общество окончательно прогнило, и с этим непременно нужно что-то делать. А что? В корне менять систему, конечно. Государственное устройство…

Им принесли заказные блюда, и Белле на некоторое время пришлось прервать свои пылкие речи. Звонарев разлил вино по фужерам.

– За вас! – поднял он тост. – За идейных женщин, готовых бороться с прогнившим обществом.

– Вы надо мной издеваетесь? Да?

– Ну что вы? Нисколько. За вас, Беллочка, и за вашу неземную красоту, способную сотворить гораздо большее чудо, нежели переустройство государственной системы!

– А теперь вы беззастенчиво льстите, – улыбнулась она, и было понятно, что комплимент все же пришелся женщине по вкусу.

– И снова нет.

Они выпили. В трактире заметно прибавилось публики. Звонарев успевал отслеживать пристальным взглядом каждого из входящих. Не то чтобы он опасался чего-то, а, скорее, в нем на бессознательном уровне срабатывала чисто профессиональная привычка.

– Белла – это ваше настоящее имя? – поинтересовался он несколько минут спустя.

– Нет, – она ловко подцепила лист салата и отправила его в рот. – Я предпочитаю пользоваться псевдонимом.

– Мне так и подумалось.

– Это удобнее. На случай, если все же кому-то вздумается написать донос. Генерал знал мое настоящее имя. И Ольга Степановна знает тоже. А остальные… Для них сгодится и Белла Розенталь. Мне показалось это красивым. Вы не находите?

– Очень красиво. И все же… я хотел бы быть в числе тех, кому вы можете открыть свое настоящее имя.

Белла игриво улыбнулась. По всему было заметно, что она пытается кокетничать с мужчиной, но делает это крайне неумело. Звонарев пришел к выводу, что у этой женщины, кем бы она ни была в действительности, по-настоящему еще не было ни одного серьезного романа. Что ж, это поправимо…

– Это возможно, но только в том случае, если мы сведем с вами более короткое знакомство. И если я смогу вам доверять.

– Я непременно постараюсь, чтобы это случилось. И как можно скорее.

Белла продолжила трапезу и вновь взгромоздилась при этом на своего излюбленного «конька». Долго и убедительно говорила о том, каким в ее представлениях должно быть новое общество, как этого добиться, какие трудности должны поджидать их на этом тернистом пути. Звонарев, как и прежде, избрал для себя роль благодарного слушателя.

– Рано или поздно Россия все равно встанет с колен, – говорила госпожа Розенталь, переходя от основных блюд к десерту. – Поймите, господин Звонарев, этого не может не случиться. Старые порядки изжили себя, а новые… Мы должны подтолкнуть. Подтолкнуть историю, так сказать. Никакого иного пути не существует, и мне хотелось бы знать, что и я своими действиями способствовала ускорению этого процесса.

Звонарев решительно подался вперед. Его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от лица Беллы.

– Вы – замечательная женщина! – искренне произнес он. – Просто удивительная. И я, простите, не могу не выразить своего восхищения.

Она на мгновение смутилась, уронила салфетку, хотела было нагнуться, поднять ее, но в последний момент передумала. Щеки госпожи Розенталь залились пунцовой краской. Однако Степан не торопился ничего добавлять к уже сказанному.

Они расплатились по счету и вышли из трактира.

– Вас проводить? – предложил Звонарев.

– Нет-нет, не стоит. Возьмите мне только экипаж.

Ей не хотелось, чтобы он знал ее адрес, и Степан это понял. Настаивать не стал. Остановил пролетку, помог Белле подняться, а затем приподнял котелок над головой в знак прощания. Она протянула ему руку для легкого пожатия.

– Спасибо вам за ужин и за все, – пропела госпожа Розенталь. – Надеюсь, еще увидимся.

– Непременно. Я буду ждать этого. До свидания.

– До свидания, Степан Германович.

Она уехала. Некоторое время Звонарева одолевали сомнения, не последовать ли за ней, выяснить ее адрес, узнать, кто она на самом деле, но все же он отказался от этого плана. Пока он здесь, в России, и пока выполняет задание великого князя, ему, вероятно, еще не раз доведется встретиться с этой женщиной. Так куда торопиться?..

По приезде на Гороховую Степан обнаружил записку. «Завтра в девять часов будьте у известной вам особы. Дело, не терпящее отлагательств». Он узнал руку Цуревича. И сразу понял, о какой особе идет речь. Великий князь вновь пожелал личной встречи.

Звонарев выехал заблаговременно и без четверти девять уже входил в знакомые апартаменты, где состоялись их предыдущие встречи.