Мария Каллас

Сразу после этого концерта началась подготовка к третьему театральному сезону далласской "Сивик Опера". Каллас должна была петь 6 и 8 ноября "Лючию" Доницетти, а 19 и 21 ноября - "Медею" Керубини. Между ними были запланированы постановки "Севильского цирюльника" с участием Терезы Берганца. Испанской певице пришлось отказаться от выступления так-как она ожидала ребенка. Лоренс Келли попросил Марию Каллас выручить юную коллегу, однако бракоразводный процесс, назначенный на 14 ноября, требовал ее присутствия в суде города Брешиа.

Кроме того, пока ей было трудно сконцентрироваться на вь полнении своих художественных задач. Прежней энергии было неоткуда взять - ее теперь хватало лишь на несколько представ лений или даже на короткие миги во время спектакля. Судя п всему, первое из двух представлений "Лючии" - с Джанни Раймонди и Этторе Бастьянини - едва не потерпело фиаско. Цитируемые Дэвидом А. Лоу высказывания критиков свидетельствуют о безграничном восхищении и учтивой сдержанности. "Как только она переходила на средний регистр и пела mezza voce писал Джон Розенфилд в газете "Даллас Морнинг Ньюс", -ее голос звучал превосходно. Так что с пронзительными высокими звуками приходилось мириться... В общем и целом, это была лучшая сиена безумия, какую за время ее гастролей нью-йоркской публике довелось услышать в стенах "Метрополитен". Рецензия Джорджа Сэкса из "Музыкального курьера" доказывает, что почитатель ее таланта оценивает сладостность звучания именно тех фраз, тех акцентов и нюансов, которые Каллас намеренно старалась довести до сознания публики, и что такие моменты оказались гораздо важнее тремоло в верхнем регистре. На этом представлении произошло нечто ужасное, нечто, от чего может оправиться только певец в начале карьеры. В сиене безумия Каллас попыталась взять верхнее ми бемоль. И смазала. Она была в панике. Едва опустился занавес, она воскликнула, совершенно сбитая с толку: "Но ведь я брала эту ноту, брала! Что же случилось? Просто не понимаю, что могло случиться". И чтобы доказать, что случиться ничего не могло, она пять раз подряд взяла ми бемоль третьей октавы по пути в гардеробную. Через два дня, на следующем спектакле, она была в лучшей форме, однако не рискнула взять верхнее ми бемоль. Больше она не отваживалась взбираться на трапецию. Но что такое ми бемоль - может спросить почитатель таланта певицы, любитель музыки, симпатизирующий критик наконец? Не свидетельствует ли это о фетишизации вокала, если обращают внимание только на одну фальшивую ноту? Ну что может значить один-единственный неудавшийся звук, если...

К сожалению, это лишь вопросы, одни только вопросы, которые прекрасно вписались бы в эссе "О культе красивого голоса" или "О фетишистском характере музыки и регрессе слушания", но не способствуют психическому освобожден певицы, которая, независимо от того, предписано это автором это всего лишь интерполяция, берет верхнее ми бемоль; которая вокальными трюками поразила и ошеломила публику. Бесспорно, смело взятое ми бемоль третьей октавы не представляет само по себе музыкальную ценность; однако подспудный страх испытываемый при мысли, что никогда больше не удастся завершить кабалетту коронным ми бемоль, означает для певицы поражение в битве за голос. Мария Каллас никогда не щадила свой голос, никогда не ставила его на карту и не приспосабливала, не "играла" им, как Аделина Патти, но она никогда и не была, как Патти, "законченным художником" (Верди), то есть безупречной поставщицей красивых звуков. Еше в юные годы, завершив однажды ми бемоль конец второго акта "Аиды", она, что называется, пошла ва-банк и, совершенствуя свой голос, добилась от него иного звучания, иного тембра, иных акцентов, чувственности, драматизма, что шло вразрез с разумными принципами певческого искусства: она нарушила один из постулатов пения, который гласит, что певец не должен выходить за рамки своих голосовых возможностей; она постоянно шла на риск, опьяненная успехом, снова и снова впадала в то экзальтированное состояние, которое не ведает границ. Одним словом: неудавшееся ми бемоль, в особенности на склоне певческой карьеры, значит больше, чем просто неудавшееся ми бемоль. Это не что иное, как падение при выполнении сальто-мортале.

9 ноября, вдень, когда ей предстояло петь Розину в "Севильском цирюльнике" (ее заменила Эуджения Ратти, которая во время записи "Бала-маскарада" пела партию Оскара), Мария Каллас вылетела в Италию для выяснения ряда процедур развода. Попав во время кратковременной остановки в Нью-Йорке в объятия репортеров, она дала им понять, чем привела в немалое изумление, что помирилась с Рудольфом Бингом. Однако на многочъисленные вопросы - вызвано ли это ее выступлением в “Метрополитен" или тому причиной ее связь с Онассисом она дала уклончивые, не проливающие свет на истинное положение вещей ответы.