Мария Каллас

Разговоры о ней вышли за пределы оперного мира, и тогда фирма звукозаписи RA1 предложила ей дать концерт. 7 марта 1949 года она пела смерть Изольды, "Qui la voce" Эльвиры, "Casta diva" Нормы и "О patria mia" Аиды. Такое построение концерта, а именно сопоставление двух драматических и двух "украшенных" арий, легло в основу ее позднейших концертов. В ноябре 1949 года эту программу, за исключением арии Аиды, которая была ей не по душе и никогда не звучала безукоризненно в ее устах, записали в студии под руководством дирижера Артуро Базиле; ария Эльвиры с невероятным портаменто на "speme" и дивными рубато стала настоящим откровением, да что там — за всю историю звукозаписи еще не появилась драматическое сопрано с подобной гибкостью звучания. В кабалетте и диатонические, и нисходящие хроматические пассажи были идеальны, а заканчивалась она верхним ми бемоль, спетым в полный голос. После концерта Наццарено де Анджелис, один из лучших басов итальянской оперы наряду с Танкреди Пазеро и Энцио Пинца, послал певице телеграмму: "Послушав эту радиопередачу, беру на себя смелость предсказать, что в Марии Каллас воскреснет дух Марии Малибран". Однако несколько позже певец, по словам Джорджа Еллинека, услышал Каллас в Риме в Пуританах" и предостерег от ролей, "которые не Ваши".

После концерта на RAI Мария Каллас - теперь уже Менегини-Каллас — в первый раз поехала в Южную Америку, в театр “Колон” в Буэнос-Айресе. 21 апреля 1949 года она обвенчалась в церкви филиппинцев во Флоренции и отправила матери телеграмму: "Мы поженились и счастливы". Ответ гласил: "Никогда не забывай, Мария, что в первую очередь ты принадлежишь публике и лишь затем мужу".

20 мая 1949 года Мария Менегини-Каллас открыла своей Турандот итальянский сезон в Буэнос-Айресе. Хоть в "Ла Пенса" и написали, что она беспокоилась из-за легкого недомогания, спектакль явно стоил внимания, как показывает описание фрагмента сцены из второго акта с Марио дель Монако. Ее голос прорезал плотное звучание оркестра с необыкновенной силой, пламенел, как некогда голос Евы Тернер. За дирижерским пультом стоял высоко ценимый в Аргентине Туллио Серафин, привезший в Южную Америку таких выдающихся звезд итальянской оперной сцены, как баритон Карло Галеффи, Федора Барбьери и Никола Росси-Лемени. Ни Турандот, которую она в Буэнос-Айресе пела в последний раз, ни Аидой ей не удалось покорить аргентинскую критику: это сделала июньская "Норма". Вернувшись обратно через четыре месяца, она принялась разучивать свою третью вердиевскую партию — Абигайль в "Набукко" для неапольского "Сан Карло"; считается, что этой партией Верди погубил голос своей жены Джузеппины Стреппони. Если не считать оратории Алессандро Страделлы "Сан Джованни Баттиста", исполнявшейся 18 сентября, все эти четыре месяца Каллас посвятила исключительно работе над Абигайль. В премьере, состоявшейся 22 декабря, партнером певицы был Джино Беки, тогда еще не утративший своего мощного голоса, напоминающего голос Тита Руффо. В своем этюде "Вокальные параллели" Джакомо Лаури Вольпи сравнивает Беки, родившегося в 1913 году, с Руффо, по принципу "suonatore" - сверхъестественной мощи звучания.

Если бы понадобилось доказательство тезиса Стасинопулос о том, что певица хотела "похитить" у баритона Беки успех премьеры, им могла бы стать запись от 20 декабря 1949 года - первая полная запись спектакля Каллас, где она исполняла так называемую "гибридную" партию, требующую незаурядной гибкости голоса, силы звучания драматического сопрано и широкого диапазона. Высокое до, ноту перехода к третьей октаве, впоследствии частенько создававшую певице трудности, о тогда еше брала легко, даже после ряда трелей в кабалетте, пр мыкавших к большой арии, которую она еще и украсила. Но особенно примечателен дуэт в третьем акте, где певица словно вызывает Беки на поединок и побеждает силой своего голоса: в сравнении с ее верхним ми бемоль даже его ля бемоль кажется всего лишь громким, но не пылающим, как у нее.