Мария Каллас

Когда Мария Каллас должна была петь свою первую Леонору, она обратилась за помощью к Туллио Серафину. Маэстро отказал ей, заявив, что не намерен брать на себя работу по подготовке чужих спектаклей. Лишь спустя семь месяцев, в Неаполе, она выступила в этой роли под руководством Серафина. "Необыкновенное достижение", как назвал мексиканскую постановку Джон Ардойн, — это еше мягко сказано: ведь Каллас совершила настоящий переворот, впервые за несколько десятилетий вернув партию Леоноры в русло традиции бельканто - с той поправкой, что многочисленные украшенные элементы, как, например, трели на конце фраз в арии "D'amor sull'ali rosee", обрели в ее устах подлинный драматизм. То, что после безупречного верхнего ре бемоль в первом акте она интерполирует верхнее ми бемоль, можно счесть подарком мексиканской публике, влюбленной в высокие ноты. Кабалетта в исполнении Каллас — подлинный вокальный аттракцион с динамичными трелями, тонко акцентированными стаккато и очередным, на этот раз, впрочем, натужным ми бемоль.

Придя в гости к Караца-Кампосу, певица обсудила с ним возможность гастролей в будущем году. Он посоветовал ей проштудировать партии Джильды в "Риголетто" и Лючии ди Ламмермур, но эти роли — наряду с Эльвирой в "Пуританах", Виолеттой в "Травиате" и Тоской — ей довелось спеть в Мехико лишь в 1952 году. В 1951-м она повторила собственный триумф в "Аиде и в первый раз спела Виолетту, и если Джон Ардойн назвал эту ее работу "ролью в процессе становления", то следует уточить, что даже этот эскиз роли был гораздо резче очерчен и психологически более достоверен, чем у всех соперниц. У нее было лавное преимущество — вокальная энергия, благодаря которой ария 'Sempre libera" с ее многочисленными высокими до превратилась в захватывающий певческий акт, не говоря уж о блестящем заключительном ми бемоль третьей октавы. Подобные ноты дорогого стоят: они сжигают энергию, сжигают сам голос После спектаклей в Мексике Мария Каллас была до того измотана, что устроила себе передышку на целых три месяца. 27 июня 1950 года она в последний раз выступила в "Трубадуре", попрощалась с матерью, подарила ей меховое манто, не зная, что видит ее в последний раз, отбыла в Мадрид, где встречалась с мужем, и после этого поехала отдыхать в Италию. Только 22 сентября она снова выступила в роли Тоски. 2 октября она пела Аиду в Риме, одновременно готовясь к своей первой комической роли - Фьорилле в "Турке в Италии" Россини.

Эту роль ей предложил Лукино Висконти, замысливший совместно с молодыми режиссерами и меломанами устроить двухнедельный фестиваль редко ставившихся опер в римском театре "Элизео". За год до того Висконти видел Каллас в роли Кундри в Риме. Именно он ввел певицу в круг участников "Амфипарнаса" — художественного объединения, ставившего своей целью обновление политики и искусства, эстетики и морали и создание новой модели общества. Хоть Марию Каллас и не назовешь интеллектуалкой, однако для художника такого уровня, как Висконти, она оказалась идеальным медиумом - "самым профессиональным материалом", с которым он когда-либо работал. В отличие от некоторых представителей так называемого режиссерского театра, Висконти не имел склонности превращать певцов в инструменты и "лишать всяких признаков индивидуальности", по выражению сопрано Марии Карбоне: напротив, главным для него было в полной мере раскрыть как певческие, так и актерские возможности своей дивы и поставить с их помощью подлинную оперу, а это значит, что он никогда не навязывал ей манеру игры, которая затрудняла бы пение: пение само по себе было для него одной из форм актерской игры. В этом он ближе к Вагнеру с его идеей поющего артиста, чем большинство представителей немецкого режиссерского театра. Впоследствии Мария Каллас рассказывала, как ее потрясало то, что всемирно известный режиссер регулярно присутствовал даже на длившихся часами музыкальных репетициях.

С этого первого совместного проекта в Риме началась дружба между певицей и режиссером, пообещавшим работать с ней и впредь. Четыре представления "Турка в Италии" в октябре 1950 года с Чезаре Валлетта, Сесто Брускантини и Мариано Стабиле в качестве партнеров и Джанандреа Гавадзени за дирижерским пультом принесли Марии Каллас триумфальный успех. Т. де Бенедуччи писал в журнале "Опера": "Мария Каллас стала сюрпризом вечера, благо пела "легкую" роль с наивозможнейшим изяществом в том стиле, в каком ее, вероятно, исполняли при жизни композитора. Нелегко было поверить в то, что она одинаково блестяще может петь как Турандот, так и Изольду. В первом акте она потрясла всех, взяв в конце эффектной и сложной с вокальной точки зрения арии мягкое и прекрасно интонированное ми бемоль третьей октавы".