Мария Каллас. Дневники. Письма

Дорогой, возможно ли, чтобы моя любовь стала еще больше? Мне кажется, что я все тебе отдала, однако же я понимаю, что каждое твое слово, каждый жест любви делает еще больше эту райскую любовь, которую я чувствую к тебе. О, дорогой, не смейся над этими словами, это так и есть. Никогда ни одна женщина не знала такой любви, как твоя. Никогда ни одна женщина так не гордилась своим мужем, как я. Никогда ни одна женщина не знала такой взаимной любви во всех проявлениях, каких ей только захочется, как та любовь, что ты даришь мне. Все, чего я ни пожелаю, ты делаешь, и мне никогда не приходится тебя просить.

Мой Баттиста, в эту минуту моя душа с тобой. И ты это почувствуешь, я уверена. Есть моменты, когда я чувствую тебя в себе, в моих мыслях, жестах, во всем, и я знаю, что с тобой происходит то же самое!

Я благодарна тебе за то, что ты уступил моему желанию соединить наши судьбы перед отъездом. Ты понимаешь, что я имела в виду, когда настаивала. Видишь, до какой степени ты лучше понимаешь и чувствуешь любовь? Ты впервые даровал мне великий покой, нетерпеливое желание вернуться, гордость за мою любовь, веру в сердце и все такое. И говорю тебе снова, моя любовь к тебе стала больше. Ты дал мне лучшее доказательство своей привязанности, доверия и любви. Я благодарю тебя за это. И я буду жить с целью сделать тебя самым счастливым и гордым на свете. Мы должны говорить о нашей любви всему миру, нести ее как символ!

Любимый, к счастью, у меня нет репетиции завтра, потому что я продолжаю плакать от радости весь день, как дитя. Потом я получила письмо от твоей мамы и еще сильнее плакала от радости. Я счастлива!

Забыла тебе сказать, что в шкафу я оставила на месте мою самую красивую ночную сорочку для тебя. Она принадлежит исключительно тебе, это значит, что я надеваю ее, только когда я с тобой. Я надену ее в первую ночь по возвращении. Ты думаешь об этой ночи?!!! Больше я ничего не могу сказать. Мы оба взорвемся от любви и нежности.

Сегодня я послала тебе очень длинное письмо, так как в Рио не смогла его отправить и продолжала писать почти весь день. Правда, я не очень хорошо себя чувствовала. У меня был тот самый больничный грипп. Помнишь, кашель и все такое, температура тридцать восемь, три дня в постели. Но, благодарение небу, сегодня мне лучше. Только совсем нет аппетита. Я заставляю себя есть хотя бы одно блюдо без супа, но даже это не могу доесть. Но ты не беспокойся. Я уже на пути к выздоровлению. Я не могу даже заболеть, потому что и это навевает мне множество воспоминаний. Все во мне и столько же в тебе связано и глубоко прочувствовано, до такой степени, что любой жест, любая глупость напоминают мне о тебе, и я тебя зову.

А теперь хорошая новость. 20-го открывают сезон «Турандот», на которую я подписала контракт. Они должны были открыться «Аидой» с сопрано Ригал, тенором Дель Монако, Росси и т. д. Но Господь всегда мне помогает. Сезон открою я. Я сегодня же пошлю тебе газеты!

Милый, жизнь здесь очень дорогая. Эта квартира была слишком мала для маэстро, так что мы съехали. И я не могла остаться, мне пришлось поселиться в этом отеле «Крильон», он красивый, но номер крошечный, с ванной, как во Флоренции, 38 песо[82] в день без питания. В обед я опробовала ресторан отеля. Представляешь, 16 песо за бульон, маленькое филе, овощи, салат и кофе. Это слишком. Я должна встретиться с остальными и узнать, где они едят. Сегодня вечером я пошла в другой ресторан, не такой роскошный, но с хорошей пищей, и потратила 7 песо. Большая разница. Мошенники!!!

Беда, если меня заставят остаться здесь на три месяца. Я их убью. Мне не терпится вернуться. Я вернусь самолетом, потому что потерять еще 20 дней просто неспособна. Я сойду с ума!

Но ты окажи мне милость: если намерен приехать, не лети самолетом. Я слишком боюсь. Неважно, если что-то случится со мной, но если что-то случится с тобой, я не выдержу. Вместе еще куда ни шло. Я умираю от желания тебя увидеть, но не хочу, чтобы ты летел так далеко самолетом.

15 мая 1949

Дорогой, любимый, сокровище мое, дар Божий!!!

Сегодня я была в ярости! Ты знаешь, когда приходится выходить поесть, это меня раздражает больше всего. С моей простудой, как нарочно, выходить поесть!! И вот, к счастью, Серафины оставили мне квартирку, которой пользовались, со спаленкой и маленькой гостиной, крошечной кухонькой – только согреть молоко, чай или что-нибудь, в основном днем и после репетиций, – ванной и большим прекрасным балконом. Квартирка маленькая, но главное, что можно есть дома, и я плачу 1400, столько я платила раньше только за жилье. Надеюсь, мне здесь будет хорошо.

Других новостей у меня нет. Разве что Буэнос-Айрес великолепный город, большой и красивый, вот и все. Много больших машин, похожих на дома и т. п. Красивые магазины, красивые улицы, огромные, но мое сердце всецело там, подле тебя, хоть я тебя не вижу, без тебя в этом нет никакого вкуса, никакой красоты. Ты знаешь, что ты смысл моей жизни? Ты знаешь, что я люблю тебя так, что хочу умереть в твоих объятиях?