Марина

С того дня гримерная певицы была в буквальном смысле завалена цветами. Через два месяца Кольвеник забронировал в театре ложу и каждый вечер любовался оттуда предметом своего восхищения. Что и говорить, за этой историей с пристальным вниманием следил весь город.

Однажды Кольвеник собрал своих юристов и сказал им готовить деловое предложение для импресарио театра — Даниеля Местреса. Он хотел приобрести старый театр вместе со всеми его долгами, полностью его перестроить и превратить в главную сцену Европы. По его мысли, в театре должны были быть последние достижения техники и, конечно, его обожаемая Ева Иринова. Дирекция театра ухватилась за столь выгодную возможность. Новый проект получил название Большого королевского театра.

На следующий день Кольвеник сделал Еве предложение на безупречном русском. Она согласилась.

После свадьбы пара планировала поселиться в шикарном особняке, который жених собирался построить в парке Гуэля. Сам же Кольвеник сделал первый набросок роскошного сооружения, которое могло тягаться с замками Сунийе, Балсельша и Баро. Поговаривали, что впервые в истории Барселоны столько денег было потрачено на постройку частного дома. Однако кое у кого счета на астрономические суммы не вызывали положительных эмоций. Совладелец фабрики «Вело Гранелл» не одобрял помешательства Кольвеника и подозревал, что для осуществления проекта Большого королевского театра были задействованы активы фабрики. Это не прошло незамеченным. В довершение всего по городу пошли слухи, что Кольвеник не исповедовал христианство. Появились сомнения относительно его прошлого и репутации изобретателя, который сделал себя сам. Большая часть этих слухов гибла, не доходя до прессы, так как «Вело Гранел» имела слишком большое влияние в правительственных кругах. Счастья за деньги не купишь, говорил Кольвеник; зато купишь все остальное.

Однако Сергей и Татьяна Глазуновы, злобные стражи Ириновой, угрожали будущему возлюбленных. Для них не было комнаты в новом особняке. Предвидя возможные проблемы с близнецами, Кольвеник предложил им большую сумму денег за расторжение контракта с Евой. В свою очередь, они обязывались покинуть страну и никогда не пытаться связаться с Ириновой. Сергей в ярости наотрез отказался от предложения Кольвеника и сказал, что Михаил с Евой никогда от него не избавятся.

В то самое утро, когда Сергей с Татьяной вышли из подъезда на улице Сан-Поль, на них из кареты обрушился град пистолетных выстрелов. Они выжили чудом. Все решили, что это был теракт анархистов. Через неделю близнецы подписали бумаги Кольвеника, расторгли контракт с Ириновой и исчезли навсегда.

Свадьба Евы Ириновой и Михаила Кольвеника была назначена на двадцать четвертое июня 1935 года в соборе Барселоны.

Церемония венчания, которую многие сравнивали с коронацией Альфонсо XIII, выпала на ослепительное летнее утро. В каждом уголке улице перед собором стояли зрители, жаждущие приобщиться к пышному, величественному ритуалу. Ева Иринова была прекрасна как никогда. После свадебного марша Вагнера в исполнении оркестра «Лицео» молодожены спустились по ступеням собора к карете, которая их ожидала. Когда до экипажа с белыми лошадьми оставалось меньше трех метров, через кордон охраны прорвался мужчина и бросился к супругам. Раздались взволнованные возгласы. Кольвеник обернулся и увидел налитые кровью глаза Сергея Глазунова.

То, что произошло дальше, свидетели не смогли забыть никогда. Глазунов достал стеклянный пузырек и выплеснул содержимое в лицо Еве. Кислота прожгла фату, и вокруг образовалась завеса пара. Раздался дикий крик. В толпе началось беспорядочное движение, и нападавшему удалось скрыться.

Кольвеник склонился на колени перед невестой и взял ее на руки.

Под действием кислоты черты лица Евы размывались и искажались как свежая акварель в воде. Дымящаяся кожа превращалась в красный пергамент, и воздух наполнил запах горелого мяса. Кислота не попала на глаза невесты, в которых теперь читался ужас и невообразимая боль. Кольвеник пытался спасти лицо жены, но на его пальцах лишь оставались куски мяса, а кислота прожигала перчатки. Когда Ева, наконец, потеряла сознание, ее лицо было уже безобразной маской из костей и голого мяса.

Отреставрированный Королевский театр так и не открыл своих дверей. После трагедии Кольвеник с женой поселился в недостроенном особняке в парке Гуэля. Ева никогда не покидала пределов этого дома. Кислота совершенно изуродовала лицо и повредила голосовые связки. Говорили, что она общается записками и неделями не выходит из своих покоев.